Осколки

Растерянно подтверждаю:

– Да, но больше – о чем расскажут.

– Я тоже могу кое-что вам рассказать. И даже показать.

– Стоящее?

Он усмехнулся:

– Почти бесценное. Если сопроводите меня к дому, накормлю вас ужином и… потешу познавательной беседой. А уж торговать услышанным будете сами.

– Но не забывая вас, верно?

– Как посчитаете нужным. Идемте?

– Одну минуту.

Я затянул ремни на сумке, достал из-под лавки посох и встал, ощутимо опираясь на него. Незнакомец удивленно приподнял брови:

– Вы больны? Что-то с ногами?

Кажется, увиденное несколько смешало карты моего собеседника… Но не поколебало, а потому пусть успокоится:

– Ничего опасного. Да и не в ногах дело: еще в детстве мое здоровье было слишком слабым, а с течением лет… Только вино от времени становится все крепче и крепче, но не люди.

– Да, не люди.

Он рассеянно кивнул, но предаваться воспоминаниям и размышлениям не стал, сразу предложив:

– Идемте, пока совсем не стемнело. Тут недалеко, места тихие, но береженого, как известно, берегут и боги, и демоны!

Во дворе трактира нас, как выяснилось, дожидался молодой человек лет двадцати семи – тридцати, угрюмый, русоволосый, коротко стриженный, одетый почти как наемник, и именно что «почти»: ни кольчужной сетки, ни прочих защитных ухищрений на виду. А прятать… прятать доспехи было особо негде: куртка распахнута на груди, виднеется полотно рубашки, плотно прилегающей к телу и изрядно пропитавшейся потом.

Мое появление вызвало на лице с крупными резкими чертами недовольную гримасу, а глубоко посаженные глаза незнакомца, уделив мне лишь мгновение внимания, недобро сверкнули:

– Милорд?

– Сколько раз я просил не обращаться ко мне подобным образом на людях! – проворчал мой собеседник, но, судя по отсутствию в голосе настоящей злобы, либо уже был привычен к оговоркам прислужника, либо… Допустил меня в свой личный Периметр или на границу оного.

Парня заслуженный упрек нисколечко не смутил:

– Нам пора отправляться.

– Знаю, знаю… – Тут незнакомец горестно всплеснул руками: – Ах, дырявая память! Вот что, Марек, иди вперед с моим гостем, а мне нужно оставить трактирщику заказ. Я вас догоню, не сомневайтесь! Надеюсь, в мое отсутствие ничего не случится?

Вопрос был обращен исключительно к русоволосому. Тот не стал тратить на ответ слова, а презрительно сжал губы.

– Оставляю вас на попечение моего помощника. Он славный малый, но как и у любого совершенства, у него имеется крохотный изъян… Марек не любит людей.

Последняя фраза хоть и была лишена какого-либо чувства, именно в силу своей бесстрастности заставила меня вздрогнуть, что не прошло незамеченным, но, пожалуй, только сыграло мне на руку: пожилой и молодой многозначительно переглянулись. Празднуете победу? Рановато.

– Ну все, все, идите! – Меня и русоволосого почти выпихнули со двора.

Оказавшись на дороге, я вопросительно взглянул на провожатого. Парень ухмыльнулся и жестом предложил мне идти чуть впереди. Желает сохранить свободу действий? Хорошо, пойду первым. Но отвечу таким же настороженным и жестким взглядом…

Сумка на правом плече, посох в левой руке, шаг небыстрый, но ритмичный, чуть неровный. До сумерек еще есть время: через кружево листвы пробиваются солнечные лучи. Конечно, света от них не так много, как в поле, но веселые пятнышки прыгают по кашице, сваренной недавно прошедшим дождем из дорожной пыли. Дышится легко и спокойно, плетеные шнурки на навершии посоха в такт шагам качаются из стороны в сторону, посверкивая нанизанными бусинами. Взад, вперед. Взад, вперед. Белый, красный. Белый, красный. Белый… Розовый.

Не сбавляя шага, сосредотачиваю внимание на медленно выцветающем шарике. Вот он становится все светлее, светлее, светлее… А теперь у меня имеются две одинаковых с виду костяных бусины. Только одна из них отроду была белоснежной, а вторая стала таковой потому, что…

Рядом со мной успешно завершилось наложение заклинания.

Проходит пять вдохов и семь шагов: восьмой попросту не собирается случаться, потому что я вынужден остановиться. Остановка в пути всегда вызвана возникшими препятствиями, таковое оказалось и передо мной, не слишком близко, но и не настолько далеко, чтобы не принимать его в расчет: из-за придорожных кустов к середине дороги выдвинулся мертвяк.

Именно выдвинулся, потому что назвать ходьбой странное скособоченное движение скелета, собранного на железные скобы и оси, не решился бы даже слепец, услышавший неравномерный стук костей, перемежающийся поскрипыванием, треском и чмоканьем. Чмокала, разумеется, дорожная грязь под ногами дочиста обглоданного трупа. А может быть, и не обглоданного, а нарочно очищенного некромантом, дабы остатки гниющей плоти не мешали творению волшбы. В любом случае клетка из реберных костей, водруженная на две негнущиеся костяные же ноги, встала прямиком в том месте, куда я намеревался попасть через десяток шагов.