Осколки

Я проснулась как всегда за пять минут до будильника. Рядом смешно надув пухлые розовые губки сопел Мишка. Этот пока ещё крохотный человек занял добрую часть кровати, раскинув ручки в стороны, водрузив одну ногу меня, а вторую на престарелого, но довольно массивного рыжего кота Филю. Осторожно выбравшись из хитроумной ловушки, чтобы ненароком не разбудить сладко спящего сына, шатаясь спросонья из стороны в сторону, я медленно побрела на кухню. Филя недовольно приоткрыл левый глаз, предостерегающе махнув мне хвостом, лизнул Мишкину и ладошку остался стеречь сон своего маленького человека.

Впереди очередной бой со старой кофеваркой, которая любит своевольничать, и не даёт раскрутить свой корпус, чтобы засыпать молотый кофе залить воду.

Хмуро пригрозив поменять старую посудину на современную кофемашину, я стиснула изо всех сил металлическое тельце маленькой упрямой кофеварки. Кофеварка, противно пискнув, наигранно нехотя поддалась моим мольбам.

– Спасибо кофейным богам за день благословленный на удачу, – довольно буркнула себе под нос.

После чего тщательно собрала вчерашнюю гущу в специальный контейнер, который завела моя старшая сестра Даша. Она потом приготовит из остатков кофе скраб или какую-нибудь питательную маску.

Дарья никогда ничего не выбрасывает просто так, сестрёнка может во что угодно вдохнуть вторую жизнь. Даже в меня. Где-то внутри, под лопаткой проснулось противное, ноющее чувство стыда, за то что близким пришлось из-за меня пережить.

Но я вовремя вспомнила, что в холодильнике припрятаны два эклера со сливочным кремом и шоколадной глазурью, которые мы с Мишкой раздобыли вчера в небольшой кондитерской неподалеку от дома. Один эклер мне, а второй для нашей няни – Анны Павловны или просто Нюши, как мы ласково её называем. Нюша – подарок судьбы, драгоценное сокровище без которого весь наш зыбкий быт давно бы уже развалился. Даже не знаю кто больше её подопечный: я или мой полуторагодовалый сын.

Даша познакомилась с Нюшей немногим больше года назад, гуляя с Мишкой в парке. Они мгновенно подружились. А вскоре и я буквально с первого взгляда влюбилась в эту невероятную женщину. Наша будущая няня стройная высокая, подтянутая, предстала впервые передо мной в стильных узких джинсах, нарочито неаккуратно обрезанных выше щиколоток, ярко красных лаковых лоферах, широкой фланелевой чуть заправленной рубашке, с копной идеально гладких длинных и абсолютно белых как снег волос, похожая скорее на модель, нежели на женщину пенсионного возраста. И я даже подумала, что это одна из бывших Дашкиных сокурсниц, какая-нибудь очередная художница или дизайнер.

В двери тихонько щелкнул замок, мой подарок судьбы предстал во всей красе.

– М-м-м… нас сегодня ждёт хороший день! – вдыхая бодрящий аромат свежесваренного кофе, протянула няня.

– Нюшенька, доброе утро! Ага, хороший знак, – зевая пробормотала я.

– Всё, беги в душ, я уже на посту!

– Так точно мой генерал! Есть приступить к выполнению боевого задания! – отрапортовала я.

Муж Нюши полковник в отставке.

Тёплые струи воды окончательно выдернули меня из сладкой дремоты и приятных воспоминаний о ночных грёзах. Наступил новый день, а значит, я сделала ещё один шаг вперёд. В голове звонко пронеслось бодрое и такое бесячее “Только вперед, Маленькая!”, мысленно пробубнила ему в ответ “да, иду я, иду!”.

Тщательно высушила волосы, они мгновенно завились в упругие кудряшки. Сейчас с ними легче управляться. Давным-давно, в той самой прошлой жизни у меня были длинные, почти по пояс, золотистые локоны.

Через неделю после “Тёмного дня” я под корень остригла их кухонными ножницами. Тем самым избавившись от жестокого напоминания об утрате. После чего отключилась прямо на полу в ванной среди кучи того, что некогда было моей шевелюрой. Без волос, без желания жить. Золотистые локоны так напоминали Его. У нас был абсолютно идентичный цвет волос и кудри. Мы с лёгкостью могли сойти за брата и сестру. Бедной Дашке потом пришлось обрить меня почти налысо, оставив только небольшой ёжик, чтобы как-то выровнять ситуацию.

Волосы отрастали плохо, мой организм даже в этом отчаянно сопротивлялся, он отрицал саму жизнь в любых её проявлениях. Когда, наконец, появился первый прогресс, мы с удивлением обнаружили, что я превратилась в шатенку. Теперь только небольшие пряди у лба чуть отдавали знакомой золотинкой.

А сейчас я ношу каштановый «боб» достающий по плечи, упрямо выпрямляю непослушные кудри и не имею абсолютно ничего общего с той некогда привлекательной, жизнерадостной, мягкой и улыбчивой девушкой, которой была пять лет назад. Она ушла окончательно и бесповоротно.

Теперь человек в зеркале похож скорее на нескладного угрюмого подростка, болтающегося даже в самых узких джинсах, а не на взрослую женщину тридцати трёх лет.