Осколки

Я приподнялась, вернее сделала попытку сесть, которая закончилась адской головной болью и тошнотой. Откинувшись обратно на подушку я перевернулась на бок и уткнулась в лицо спящего рядом мужчины.

Кажется, я перестала дышать на какое-то время. Только сейчас я поняла, что голая, ведь он тоже был обнажён и едва прикрыт одеялом, в которое была закутана я. Осознание того, что я в одной постели с человеком, которого знала всего несколько часов разбивало на осколки мой мозг.

«Я же не такая. Как такое могло произойти?! Нужно выбираться отсюда как можно скорее, пока он не проснулся.»

Я сползла с кровати, стараясь, чтобы матрас не двигался. Болела не только голова, между ног всё ныло, и матка отзывалась лёгкими спазмами. Ощупав себя рукой, я поняла, что разрывов и крови нет, уже хорошо. На полу валялась одежда, я, ползая на четвереньках, стала искать свою. Первым на глаза попало платье, белое пятно на тёмном полу, а вот в поисках белья пришлось повертеться.

Сидя на полу я кое-как оделась, и наконец предприняла ещё одну попытку встать. Снова головная боль, тошнота, но я смогла устоять на ногах, держась за тумбочку. Мой пиджак лежал на кресле, там же была и сумочка. Проверив, что телефон и кошелёк на месте, я надела туфли и пошла к двери. Сзади послышалось движение, я обернулась, открыв дверь и в последний раз взглянула на мужчину, лежавшего в кровати, он сел, обхватив голову руками и повернулся на звук открываемой двери. Наши глаза встретились всего на секунду, и я закрыла за собой дверь.

Я не помню, как покинула злосчастную башню, помню только лишь о том, что меня страшно тошнило. Все мои силы уходили на то, чтобы удержать в себе выпитое ночью. Но едва выйдя из башни, я бросилась искать туалет, ближайший нашёлся у станции метро. Очистив желудок, я почувствовала себя чуть лучше. На входе в метро купила бутылку минералки без газа и стала по глоточку пить.

В телефоне несколько пропущенных от мужа, и сообщение от Анны. Я не стала ей писать, сразу решила позвонить.

– Да. – после третьего гудка, она взяла трубку. – Мэлл, ты куда пропала? Саймон всю ночь мне названивает.

– Я здорово перебрала и осталась ночевать в какой-то гостинице, не хотела домой в таком виде показываться.

– Ты в порядке?

– Да, я в порядке. Ты можешь сказать Саймону, что я уже еду, что ночевала у тебя?

– Конечно.

– Спасибо. – и я отключилась.

И следом я набрала мужа.

– Ты совсем охринела?

– Прости меня, пожалуйста, не ругайся, я просто перебрала вчера и осталась у Анны. – заторопилась я выложить своё враньё, как можно скорее. – Мне правда очень стыдно, я давно н пила, так глупо получилось.

Он просто отключился, чувствую, ждёт меня неделя бойкота и молчания. Это хуже, чем ссоры – наказание молчанием. Постоянно чувствуешь себя виноватой, порой даже не понимая в чём. Это тяготит. Лучше бы наорал на меня, выплеснув всю злобу за раз, а не отравлял меня ею день за днём, пока она не забудется среди рутины. Но я люблю его, дорожу им. Наша семья держится на нём.

Придя домой, я не застала там ни мужа, ни дочь. Что ж, так даже лучше. Я растворила себе лекарство от похмелья в стакане воды, выпила его и отправилась в душ. Одежду в стирку, побольше геля для душа, и вода погорячее. Выглядела я отвратительно, бледная, тени под глазами, губы, чуть ли не синие. На груди пара засосов, на бедре синяки от пальцев, Боже мой, что же я натворила!

Я надела штаны и футболку. Надо бы поесть, но кусок в горло не лезет. Тогда я просто залезла в кровать и уснула. Проспала до самого вечера. Меня разбудил звук открываемой двери и голоса моих родных.

– Видишь, мама уже дома. – это были Саймон с Элис.

– Я к маме. – весело крикнула Элис.

Далее послышался звук бегущих по паркету маленьких ножек. Распахнулась дверь, и в ореоле бесконечной энергии и радости влетела моя дочь. Лучик солнца, в моей пасмурной, угрюмой жизни.

– Привет мамочка! Ты ещё болеешь?

– Привет котёнок. Нет, я не болею, мне просто не очень хорошо, мама отравилась плохими ролами.

– Хочешь пиццу? Мы с папой купили твою любимую, специально для тебя.

– Спасибо большое, моё солнце. Пойдём на кухню, там и поедим вместе пиццу.

Саймон был на кухне, выкладывал продукты в холодильник, пицца лежала на столе.

– Ты как? – спросил он с улыбкой.

– Лучше бы я поехала вчера домой. – вполне искренне сказала я.

– Ну не знаю, мы отлично провели вечер и без тебя, правда Элл?

– Да, мы с папочкой гуляли, потом готовили мороженное с фруктами и йогуртом, а потом смотрели мультики до поздна.

– Здорово, хоть кому-то было хорошо.

Мы закончили этот вечер поедая пиццу и строя планы на завтрашний день. Я была рада, что Саймон на меня не злился, одним камнем с души легче. Но сверху давила огромная каменная плита вины и стыда за измену, которая вряд ли когда-нибудь станет легче. И эту ношу мне нести всю оставшуюся жизнь, ведь я никогда не смогу признаться мужу в своей ошибке. Это разорвёт нашу семью, разрушит всё, что мы строили семь лет, я не смогу этому позволить произойти.