Осколки

Как и было сказано, минут через десять путы спали, как будто ничего и не было. Тео тут же надел на голову свой обруч-фер и связался с Артуром, передавая координаты и ожидая приказа. Павел и остальные благоразумно молчали, ожидая развязки. Тео взял свой корабль под контроль и полет возобновился, очень скоро достигнув Академии.

— А как Анна? — понимая уже, что им ничего не скажут попытался хоть что-то узнать Павел.

— Мы сами с ней разберемся и найдем. Не переживай. — На этом без прощаний, они расстались. Вскоре команда Павла не в полном сборе сдала отчет, и все были отпущены на каникулы.

Глава 13

— Госпожа, я ждал вас раньше, — высокий, с идеально зачесанными гладкими черными волосами, изящно придерживал девушку, снимающую босоножки. После быстрого бега по улицам она выглядела и уставшей, и растрепанной. После того, как она разулась, она терпеливо ждала, пока он приведет ее одежду в порядок. Поправит юбку, расправит ткань, безупречно уложит волосы.

— Безупречно, — довольно улыбнувшись тонкими губами, он подал ей руку, чинно ведя, — что же заставило вас задержаться, моя госпожа?

— Они отправили на практику, — Анна недовольно поморщилась, проходя в столовую и дождавшись, как ей подвинут стул, расправила на коленях кружевную салфетку. Перед ней тут же оказался накрыт стол, затем подан на подносе высокий бокал с черной жидкостью. — Фуууу, Санитас…

— Моя госпожа совершенно не забиться об этом теле, — мужчина настойчиво поправил перед ней бокал. — На лицо истощение и явное злоупотребление алкоголем. Необходимо привести вас в порядок. Прошу.

Анна, покрутив бокал, покорно выпила, поморщившись. Затем послушно приступила к трапезе.

— Оборотни, я наткнулась на оборотней. — Лишь после того, как все съела Анна продолжила рассказ. Санитас протянул ей еще один бокал с зельем. — Одичавшие. Мерзость.

— Зачем моя госпожа последовала на это мероприятие? — он поставил перед ней еще один бокал с зельем, Анна покорно взяла его. Пригубила.

— Артур….

— Госпожа, одно ваше слово и Артур припал бы к вашим ногам, испытывая именно те чувства и ту степень обожания, которые ты, Анна, только пожелаешь. В твоем распоряжение любое любовное зелье, заклятье, приворот.

— Знаю, — глухо отозвалась девушка, прикрывая глаза и делая маленький глоток горького зелья.

— Он не родной тебе брат, у вас общий лишь отец. Мы легко сломим его моральные терзания определенным зельем….

— Знаю….

— Так, почему же мы вместо обряда, тратим время на эту… Академию? Ваша печать перестала блокировать силу, память. Анна, тебя накрывает безумие. Оно может поглотить тебя.

— Знаю, — ровно, не повышая голоса ответила Анна, поднимая серые глаза на мужчину. — Я все знаю.

— Я понял. — Санитас сжал ее руки, — ты хочешь уничтожить это чувство. Почему? Люди же с таким трепетом относитесь к своей влюбленности, к своим чувствам.

— Ничто так не уничтожает чувства, как разочарование.

— А люди не могут не разочаровывать.

— Верно, — Анна отвернулась к окну, крепче сжимая бокал, — это их основной инстинкт. Разочарование пожирает все то светлое чувство, что живет в душе и сердце, словно плесень. Стоит получить лишь одну спору и все, конец неизбежен. Рано или поздно, быстрее или медленнее, но даже самая цветущая любовь превращается лишь в труху, выжирая даже самые маленькие отголоски некогда светлых чувств.

— К чему такие сложности? Если ты просто не хочешь его ломать под себя, разорви все связи.

— Я пыталась. — Она вновь сделала маленький глоток, — у меня не получилось. Не хочу лелеять в себе эти светлые и идеальные чувства. Они будут со мной вечность. А стоит вдохнуть ядовитые споры разочарования и все самое светлое будет уничтожено.

— Тебе больно, — он не спросил, а лишь указал на очевидное.

— Любая смерть, это больно. А чувства тоже умирают через боль. Переживу. — Одним махом она допила до дна. — Ты подготовил мне одежду?

Санитас подал ей руку, помогая встать и проводил в комнату, отдавая непривычную для ее амплуа одежду: брюки и свободную рубашку.

— Замечательно. И привлекательно, и удобно. — Пригладив ткань на талии, Анна расчесала волосы, — подготовь мне ванну, буду через пару часов. Девушка стремительно выбежала, хлопнув дверью. Санитас сплел сложную фигуру пальцами, плетя заклинания запечатывая жилища. Обходя высокие стопки книг, стоящие прямо на полу, какие-то фигурки, вазы, давно покрытые пылью, подошел в большой школьной доске. С одной стороны, она была металлической, где на магнитах были закреплены вырезки из газет и фотографии, а с другой стороны обычная школьная доска, изображающая, нарисованную мелом, огромную схему обряда. Растирая пальцами кусочек мела, Санитас в очередной раз вглядывался с формулы, ища недочеты, однако расчеты его госпожи были, как всегда, безупречны.