Осколки

— Анжела. — Его голос звучал укоризненно. — Почему ты так говоришь, а?

Она закрыла глаза, ресницы были мокрыми от слез.

— Потому что это правда, — хрипло прошептала она. — Моя мать родила меня, но она не простила мне этого. Я провела двадцать два года, она полностью игнорировала меня, отталкивала, не любила. Но еще хуже было то, что сестры тоже меня все время обижали. Они считали это унизительным, что их сорокалетняя мать снова залетела, поэтому не могли привести домой ни подруг, ни своих бойфрендов. И конечно же им приходилось выполнять обязанности няни, заботясь обо мне, чтобы помочь матери. Мариса и Дианна никогда не позволяли мне забыть о том сколько всего им пришлось пропустить, пока они были подростками, потому что должны были сидеть со мной дома. Я наслушалась этого сполна.

— А разве твой отец не замечал, что происходило?

— Он много работал. Очень много. В течение нескольких лет был огромный бум на строительство, но мне кажется, что он предпочитал проводить много времени на работе, потому что моя мать в это время превратилась в настоящую стерву, нежели обычно. Она всеми способами напоминала ему, чтобы он никогда не забыл, что это была его идея завести еще одного ребенка, что именно он заставил ее это сделать. Поэтому мне кажется, что он все время где-то пропадал, потому что ему не хотелось постоянно с ней ссориться.

Ник с отвращением покачал головой.

— Возможно, я смогу понять, почему твоя мать возмущалась по поводу рождения еще одного ребенка в ее возрасте, и почему она злилась на твоего отца, который вынудил ее принять подобное решение. Но переносить свой гнев и разочарование на невинного ребенка? Господи, она, в конце концов, не первый раз рожала и не была молодой девушкой. Ей стоило отложить все свои интересы и все же заботиться о своем ребенке, ради всего святого.

Анжела грустно улыбнулась.

— Почти тоже самое ей сказала Карла, когда мне исполнилось около трех лет. Они крупно поругались, хотя последние годы уже общались не так часто. Моя мама была возмущена тем фактом, что Карла оказалась настолько смелой, что бросила вызов семье и жила той жизнью, которой хотела. И когда Карла осмелилась критиковать, как меня воспитывала мать, это оказалось последней каплей, и с тех пор между ними отношения полностью напряженные.

— Мне кажется, твоя мать очень несчастная женщина. Кстати, и завистливая.

— Да, — кивнула Анжела. — На самом деле, Карла была убеждена, что моя мать испытывала ко мне зависть. Сначала из-за того, что мой отец выбрал меня вместо нее, готов был с ней развестись из-за меня. А во-вторых, потому что я очень похожа на мою другую бабушку — маму отца. Видимо маме совсем не нравилась Нонна Изабелла.

— Осмелюсь спросить, почему?

— Я не много помню о ней, она умерла, когда мне было около шести лет, но из того, что мне рассказывали, ей не нравилось, как мама обращалась с моим отцом, как она управлялась с ним, принижала его, всегда затыкала рот. Между двумя женщина всегда чувствовалось напряжение, и моя мать отказывалась иметь с ней что-либо общее.

Ник сжал ее плечо.

— А ты похожа на нее? На твою бабушку?

— Очень. Она была высокой, как и я, как мой отец. И красивая, действительно, реально красивой. У меня есть фотография ее, на которой она была красиво одета, с уложенными волосами и макияжем, она выглядела почти так же, как Софи Лорен.

— Я хотел бы увидеть эту фотографию когда-нибудь. Я могу только представить, как сильно ты похожа на нее. — Он нежно провел губами по ее щеке. — На самом деле, именно так я хочу одеть тебя в какой-нибудь вечер, как самую сексуальную, фигуристую, итальянскую богиню экрана.

Она ухмыльнулась.

— Мне нужно набрать еще десять фунтов, прежде, чем меня можно будет считать фигуристой. Но у меня нет идей на этот счет. Я никогда не весила в своей жизни столько, сколько сейчас и я действительно не хочу прибавить еще один фунт.

— Хорошо, согласимся на сексуальную итальянскую богиню экрана. Это значит, что твои сестры не похожи на Изабеллу?

— Даже ни капли. Они выглядят точно так же, как моя мать, низкорослые, пухленькие с волнистыми каштановыми волосами, если их поставить втроем, то они могут сойти за тройняшек. Поэтому я выделяюсь, как больной палец, когда нахожусь рядом с ними. К тому времени, когда мне исполнилось девять, я уже был выше, чем они.

— Твои сестры занимались спортом, как и ты?

Анжела фыркнула.

— Боже, нет! С Марисой случился бы припадок, если бы она упала в грязь или ее волосы растрепались бы, в то время как Дианна заплакала бы, если бы в нее попали мячом или ее кто-то слишком сильно толкнули. Кроме того, моя мать предполагала, что спорт не для девушек, поэтому отдала их в балет. Мои сестры командуют над своими мужьями, точно также, как мать над отцом, история повторяется. — Она вздрогнула. — Ужасно наблюдать, как разворачиваются события. Я не хотела бы совершить такую ошибку с браком. Если я вообще когда-нибудь выйду замуж.

Ник молчал довольно долго, и она мысленно пнула себя за то, что упомянула слово «брак». Но он не выглядел раздраженным или разозлившимся, скорее всего задумавшимся.