Осколки безумия

А я именно в этот момент понял, что никогда не отпущу тебя. Я ошибался. Я всегда с тобой делал самые грубые, самые нелепые ошибки. Самой большой из них была вера в твою любовь. Зверь осмелился думать, что попал в рай. На самом деле я оказался в Аду. Еще никогда я не балансировал на грани безумия как в те годы, что мы провели вместе. Я был для тебя кем угодно: и мужем, и любовником, и даже палачом. Если я не отпущу тебя сейчас — я просто убью нас обоих. Для меня нет ничего святого, ты же знаешь. Меня ничто не остановит. Я уже близок к этому, близок настолько, что мне становится страшно.

Николас достал из внутреннего кармана куртки свернутые в трубку бумаги и разложил на столе. Он долго рассматривал документы, потом склонился вперед и в несколько глотков осушил остатки виски, достал из кармана шариковую ручку. Слегка пошатываясь над столом, Ник размашисто поставил внизу документа свою подпись и истерически захохотал настолько громко, что посетители начали на него оборачиваться. Он содрал с безымянного пальца обручальное кольцо, положил на столешницу, несколько секунд рассматривал его, а потом смел тыльной стороной ладони и перстень покатился между столами.

— Ты свободна, Марианна…Да, мать твою…ты нахрен теперь свободна…как и я.

Все еще продолжая смеяться, он сунул бумаги обратно в карман. Закурил еще одну сигару. Мимо него прошла официантка, виляя бедрами, придерживая стеклянный поднос с пустыми бокалами. Ник схватил ее за руку:

— Детка, принеси мне еще виски.

Девушка склонилась к нему и кокетливо облизала губы:

— Только виски, Ник?

Мокану откинулся на спинку стула. Он посмотрел помутневшим взглядом на ее губы, потом на круглую пышную грудь, едва прикрытую узким топом, расшитым блестящими стразами. Улыбнулся уголком рта и притянул ее к себе за резинку серебристых трусиков, поднял голову и сильно затягиваясь сигарой хрипло сказал:

— Не только…ты можешь сделать мне минет…

1 ГЛАВА

Иногда глаза говорят больше чем слова — поэтому, когда больно, мы отворачиваемся…

(с) Просторы интернета

— Какого черта здесь происходит? Какого дьявола меня к ней не пускают? Фэй!

Фэй и Влад не двигались с места, они заслоняли дверь в комнату Марианны и не пускали разъяренного Мокану.

— Почему вы мне ее не показываете, я мог первым зайти в это проклятую спальню!

— Если бы не напивался сейчас на веранде, да, мог. Но ты был занят тем, что опустошал очередную бутылку Лейбла.

Удар ниже пояса, но справедливый. Ник поморщился, да он, мать их так, уже протрезвел.

— Какое это имеет значение! Я должен ее увидеть первым! Понимаешь, Влад! Я должен! Или вы что-то от меня скрываете? А Фэй? — Его голос срывался, в глазах застыл страх и недоумение. Фэй взяла его за руку:

— Нельзя понимаешь? Пока что нельзя. Мы ничего не скрываем, Марианна пришла в себя.

— Если ей лучше, то, какого дьявола я не могу быть рядом с ней?

Николас сбросил руку Фэй и нахмурился.

— Чего ты не договариваешь, Фэй? Что происходит? Чего я не знаю?

— Ник, Марианна очень слабая. Мы не знаем насколько она истощена, что помнит, а чего не помнит. Позволь мне сначала удостовериться, что с ней все нормально, провести необходимые анализы и только потом ты сможешь к ней войти. Мы совершили невозможное. Мы испробовали на Марианне нашу разработку. Наш проект, который даже еще не успел пройти испытания. Регенерация ее разрушенного комой мозга проходит очень медленно. По этапам. Пересадка печени и переливание крови совершили чудо, но есть законы природы даже у таких существ как она. Мозг восстанавливается сам, очень быстро, мы выращиваем его как зародыш в пробирке, разница лишь в одном, что это не пробирка, а тело твоей жены. Когда она придет в себя, то ее психика будет чувствительней, чем у младенца. Любое потрясение может вызвать необратимые последствия вплоть до разрушения клеток. Мы должны оградить Марианну от любых волнений.

Николас слушал молча, а потом вдруг тряхнул Фэй за плечи:

— Я ждал чертовых четыре месяца, пока вы боролись за ее жизнь, я молчал и сходил с ума не зная какую новость вы мне принесете, каждый раз, когда вы выходили из этой проклятой комнаты. Я терпел. Но сейчас Я ХОЧУ ЕЕ ВИДЕТЬ! Просто видеть и все! Я ХОЧУ…

Влад сильно сжал плечо брата и рывком повернул к себе:

— Ты хочешь? Что сейчас важнее, Николас? Твои желания или жизнь Марианны, которая все еще слишком хрупкая? Какие ценности перевесят? Твоя капризная настойчивость или здравый смысл?

Взгляды братьев пересеклись. Скрестились в немой битве, засверкали, но через время глаза Николаса погасли.

— Я подожду…, - обреченно сказал князь, — ты прав, сколько нужно ждать?

Фэй тяжело вздохнула.