Осколки чести

Феррел потянулся и проделал несколько упражнений, не вылезая из кресла. Это была долгая и нудная вахта. Он должен был бы проголодаться, но то, что созерцал он сейчас на обзорных экранах, отбило у него всякий аппетит.

Вскоре заявилась Бони и села в соседнее кресло.

— О, совершенно верно, офицер-пилот. — Она включила управление внешним буксирным лучом и размяла пальцы, прежде чем прикоснуться к пульту.

— Да, тут сомневаться не приходится, — согласился он, откидываясь на спинку кресла и наблюдая за ее работой. — А зачем так нежничать с буксиром? — полюбопытствовал он, заметив, какую малую мощность она использует.

— Ну, они ведь проморожены насквозь, понимаете, — ответила она, не отрывая взгляда от показателей приборов. — Хрупкие. Если перемещать их слишком быстро, то они могут удариться обо что-нибудь и разбиться вдребезги. Давайте-ка сперва прекратим это отвратительное вращение, — добавила она, будто бы про себя. — Медленное вращение еще ничего. Вполне презентабельно. Но вот такое быстрое верчение… наверное, им от него не по себе, вам не кажется?

Он оторвал взгляд от экрана и уставился на нее.

— Они же мертвы, мадам!

Она медленно улыбнулась, глядя на экран. Труп, раздувшийся от декомпрессии, со скрюченными, точно сведенными судорогой, руками и ногами, тихо подплывал к грузовому отсеку.

— Ну, это же не их вина, правда? Это один из наших, я вижу его форму.

— Фу! — повторил он, потом смущенно рассмеялся. — Вы ведете себя так, будто наслаждаетесь этим.

— Наслаждаюсь? Нет… Но я уже девять лет работаю в службе поиска и опознания. Я не переживаю. И уж конечно, работа в космосе всегда приятней, чем планетарная.

— Приятней? С этой кошмарной декомпрессией?

— Да, но зато низкая температура. Никакого разложения.

Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Понятно. Наверное… через какое-то время немного… черствеешь. А правда, что ваша братия называет их трупольдышками?

— Некоторые называют, — признала она. — Я — нет.

Она осторожно провела искореженный труп через шлюз грузового отсека и закрыла люк. — Установить температурный режим на медленную разморозку, и через несколько часов с ним можно будет работать, — пробормотала она, поднимаясь с кресла.

— Как же вы называете их? — спросил он.

— Людьми.

Вознаградив его изумление легкой улыбкой, Бони отправилась во временный морг, разместившийся по соседству с погрузочным отсеком. Во время перерыва Феррел, влекомый нездоровым любопытством, тоже спустился туда и опасливо заглянул в дверь. Медтехник сидела за своим рабочим столом. Стол в центре помещения еще пустовал.

— Э-э… привет.

Она подняла голову и улыбнулась.

— Здравствуйте, офицер-пилот. Заходите.

— Э-э, спасибо. Знаете, ни к чему все эти церемонии. Зовите меня Фалько, если хотите, — сказал он, входя.

— Конечно. А меня зовут Терса.

— Ой, правда? У меня есть кузина, тоже Терса.

— Это распространенное имя. Когда я училась в школе, в моем классе всегда было не меньше трех Терс. — Она встала и проверила показания индикатора у двери грузового отсека. — Сейчас он уже почти готов к обработке. Вытащен на берег, если можно так выразиться.

Феррел шмыгнул носом и откашлялся, раздумывая, остаться ему или уйти.

— Что за дикая рыбалка. — «Пожалуй, все-таки лучше уйти».

Она взяла пульт управления гравиплатформы и провела ее за собой в грузовой отсек. Оттуда донесся глухой стук, а затем из дверей выплыла управляемая медтехником платформа — уже загруженная. Труп был облачен в синюю форму корабельного офицера и густо покрыт изморозью, которая облупливалась и капала на пол, когда Бони перекладывала тело на стол. Феррел поежился от отвращения. «Определенно следует уйти». Но он продолжал стоять, прислонившись к дверному косяку и наблюдая с безопасного расстояния.

Она взяла с переполненной полки над столом некое устройство, подсоединенный шнуром к компьютеру. Инструмент размером с карандаш, направленный на глаза трупа, испустил тонкий синий лучик.

— Идентификация по сетчатке, — объяснила Терса. Вытащив с полки аналогично подключенную прямоугольную пластину, она поочередно прижала ее к каждому пальцу омерзительной туши. — И по отпечаткам пальцев, — продолжила она. — Я всегда проделываю обе процедуры, а потом проверяю, совпадает ли результат. Одному только тесту на сетчатку доверять нельзя — глаза могут быть повреждены. А ошибочная идентификация может причинить боль родным. Хм-м. — Она поглядела на экран. — Лейтенант Марко Делео. Двадцать два года от роду. Ну что ж, лейтенант, — любезно обратилась она к покойнику, — посмотрим, что я могу сделать для вас.

Она приложила специальный разрядник к суставам, восстанавливая их подвижность, и начала раздевать труп.

— А вы часто разговариваете с… ними? — спросил обескураженный Феррел.

— Всегда. Вежливость, знаете ли. Некоторые процедуры, которым я их подвергаю, довольно-таки неделикатны, но их все же можно проделать с учтивостью.

Феррел покачал головой.

— Я лично считаю, что это непристойно.

— Непристойно?