Осколки души ангела (СИ)

========== Оуин ==========

Каждое дело имеет особый запах, и ярче всего он ощутим в мастерской скульптора. В сотне фигур здесь соседствуют бронза и мрамор, дерево и пластилин, гранит и сталь, тут же — полотна, написанные сочетанием различных красок, и акварельные наброски… В этой мастерской возникает ощущение, словно ты находишься в ином мире, в иной Вселенной. Каждая работа скульптора — это своеобразное видение той или иной эпохи, события. Люди, животные, предметы… Здесь смешалось всё, создавая таинственный лес из скульптур — малых и больших, законченных и находящихся лишь на стадии этюдов. Они все будто живут собственной жизнью, и, заходя сюда, ты чувствуешь невольный трепет и даже страх перед величавыми образами. Неповторимая аура мастерской завораживает.

Оуин — потомственный скульптор, которому в наследство досталась мастерская. С самого детства ему привили любовь к монументальному, да и любому другому искусству, из-за чего он не мыслил жизни без своей работы. Он мог проводить в мастерской дни и ночи, не выходя неделями на улицу, добиваясь идеального образа своего творения. Его профилем были бюсты на заказ и небольшие статуэтки. Однако в мастерской и здесь и там стояли человеческие скульптуры в полный рост, но все они были без голов и лиц. В этом состояла одна большая проблема Оуина — несмотря на свои способности, он не видел лица. Тело могло быть идеальным, но лицо у него никогда не получалось, лицо именно того образа, которого он хотел, а не любого человека с улицы. Мужчина бился над ним всё время, потом забросил это дело, перейдя на коммерческие заказы, а теперь снова хотел творить для себя.

— Так я ничего не добьюсь… — разрушая очередное неудачное лицо из глины, Оуин вытер руки и огляделся. Он уже несколько дней не выходил из дома, даже не знал, какая погода на улице. Его сестра часто говорила, что он похоронит себя заживо в этой мастерской, но творчество для мастера было важнее жизни.

«Всё равно я не могу принести пользу этому миру, кроме своих скульптур», — выходя из мастерской, он поднялся наверх и направился в ванную. Оуин жил в родительском двухэтажном доме, где весь первый этаж был отдан под мастерскую, а второй представлял из себя жилое помещение. Родители часто приезжали сюда, но жили они в другом месте.

«Может, его не существует? Того, кого я пытаюсь изобразить… — стоя в душевой и глотая прохладные капли, подумал мастер. — Просто взять любое лицо и перестать мучиться».

Отец часто говорил ему, что погоня за неведанным может привести в тупик и свести с ума. Он сам когда-то испытал на себе подобное и смог успокоиться, лишь когда образ обрёл реальное воплощение в человеке. Ему повезло найти такого человека, а вот повезёт ли его сыну?

Оуин скептически посмотрел на себя в зеркало. Его внешность была приятной, даже романтичной из-за вьющихся русых волос, которые он часто завязывал в хвост во время работы. Однако сейчас от привлекательности не осталось и следа: большую половину лица занимала трёхдневная щетина, а в оставшуюся половину будто впиталась мраморная пыль, настолько кожа оказалось безжизненной из-за недостатка солнечного света. Оуин нехотя привёл себя в порядок, побрился, причесал волосы и постарался придать своим глазам краски жизни, но они так и остались равнодушными и потухшими.

«Как у дохлой рыбы…» — мрачно отметил про себя скульптор, вспомнив любимое обзывательство младшей сестры. Он ничего не мог поделать со своими глазами, из-за которых многие считали его не от мира сего. Оуин всегда смотрел куда-то вдаль, в незримое пространство, даже когда разговаривал с человеком, поэтому создавался образ, что он витает где-то в облаках, хотя на самом деле тот прекрасно осознавал ситуацию. Его неторопливая речь и обдумывание слов лишь подчёркивало чудную роль в этой жизни. К тому же, творческих людей частенько считают ненормальными, будто они черпают свои идеи из иного мира.

— О нет, — заглянув в холодильник и найдя там лишь испортившиеся овощи, Оуин, тяжело вздохнув, закрыл его. Желудок тут же заныл, напоминая о давнем голоде, который проснулся только сейчас.

— Значит, всё-таки придётся выйти на улицу, — подвёл итог скульптор, надевая первое, что попалось под руку. Едва он ступил через порог своего дома, как солнечный свет ослепил глаза. Уже стояла осень, но на улице по-прежнему было тепло, даже жарко, и он явно оделся не по погоде.

«Ладно, просто поем в ближайшем кафе», — сунув руку, он на ощупь пересчитал свои деньги и отправился к закусочной, которая находилась недалеко от его дома. Мастер здесь часто перекусывал, когда в собственном холодильнике не оставалось свежих продуктов, поэтому местные официанты знали его и его предпочтения.