Осколки хрустальной мечты

– Они и без мамы-бабушки не пропадут. А тут все на мне… Я хотела бы умереть именно в этом здании, чтобы оно стало моей погребальной пирамидой. Метафорично, естественно. Вот сейчас дам своему организму приказ и сдохну. Тут мне и стены помогут.

– Валяйте!

Анна Ивановна закрыла глаза, выдохнула…

И сползла со стула. Когда Матвей склонился над ней и тронул пальцами ее шею (то место, куда она вонзала заточенные отвертки), пульс был, но бился слабо. Абрамов закричал:

– Вызовите врачей! – но поверил в то, что Кулеж умрет, когда захочет…

То есть сейчас. И ДК машиностроителей станет ее погребальной пирамидой.

Эпилог

Кулеж не умерла.

У Анны Ивановны обнаружили рак спустя месяц. В камере предварительного заключения она пробыла недолго. Ее начали мучить адские головные боли, припадки, ее отправили в лазарет, затем в больницу. МРТ показало опухоль мозга размером с грецкий орех. Врач предположил, что именно она спровоцировала ее неадекватное поведение. Адвокат Кулеж собирался этим воспользоваться на суде, но Анна Ивановна до него не дожила.

Место директора ДК машиностроителей заняла Варенька, и все в нем осталось по-прежнему. Почти все… В здании появилось привидение. Ночные сторожа видели его и первое время пугались, потом привыкли.

Варвара по прошествии многих лет встретилась с доктором, что принимал у нее роды и до сих пор трудился в том же медицинском учреждении. Мысль о том, что ее дочка не умерла, а была отдана другим родителям, не оставляла ее. Но Вареньку разочаровали. Девочка на самом деле скончалась. Когда та усомнилась в этом, доктор велел не забивать себе голову дурацкими историями в стиле Болливуда, а если нужны доказательства смерти, провести эксгумацию трупа. Варенька этого делать не стала, чтоб не тревожить покойную.

Окси получила год условно. Могла бы и сесть, но Анна Ивановна Кулеж ее выгораживала, пока могла. В «Хрусталь» Оксана не вернулась, но и в офис не устроилась – с условкой не брали. Стала писать музыку, выкладывать ее в интернет. Денег на этом не зарабатывала, всего лишь копеечки, зато дело по душе и есть перспектива. На еду и коммуналку деньги у Оксаны были, спасибо «чулку», так что ей грех было жаловаться. На бытовые проблемы точно, а что на душе творится, не в счет. И не такое переживали…

С Анной Окси не подружилась. Не захотела. «Я – детдомовская, у меня нет сестер!» – неустанно повторяла она.

Лизонька и Костик стали парой. Она его любила, а он… Был не против этого. Сначала просто встречались, потом поженились. Жили на две квартиры. Костя не желал покидать дедову, а Лиза не считала нужным оставлять свою. Она пошла бы на жертвы ради мужа, но при помощи папы смогла выкупить кафе, открытое на месте «Ромовой бабы», вернуть ему прежнее название и антураж. В нем даже пахло как раньше: алкоголем и сладостями. От ее дома до него рукой подать. Это было удобно и Лизе, и Косте. На операцию он не согласился, по-прежнему хромал, но от бионических протезов не отказался.

Марина уехала во Францию. Макумба дал о себе знать лишь спустя две недели после расставания и не позвонил, а прислал письмо – обычное, по почте. В Москве его ограбили, кроме кошелька, украли телефон, а он не запомнил номер Марины, только адрес. Получив весточку, она позвонила Маке. Они вышли в скайп, и он показал ей дом, квартиру, море. А через два месяца она увидела все это воочию.

Васек Голованов уволился из органов: боялся издевательств из-за того, что он полюбил транса. Сам виноват – не надо было говорить о том, что познакомился с Данаей. Но у них все сладилось, и Башка решил, что лучше пожертвовать работой, чем отношениями.

Абрамов «завязал». И помогли ему не китайские травки, а любовь. Матвей женился на Ане. Через год у пары родилась двойня. Мальчика назвали Алексеем, девочку Дарьей в честь бабушки. Та, к слову, от своей агорафобии избавилась, вновь начала преподавать в школе и частенько навещать переехавшую в город дочь.