Осколки: коготь Зверя (СИ)

— Прямо как в шахматах, — пробормотала я, — но жизнь это не игра.

— Ты права, — госпожа Кларисса внезапно сжалась, походя на больную и раненую птицу. — Именно поэтому я потеряла Долорес. И потеряю еще многих. Если эти жертвы помогут мне сохранить тебя, то я готова доиграть до конца.

Она вышла из-за кафедры и приблизилась ко мне. Я взглянула на нее волком и фыркнула:

— И вы думаете, что я съем все это как булочку? Моя семья и куча других людей погибли ужасной смертью, но все никому ничего не расскажут. Блеск! Вы обещали мне правду! И нихрена не даете! Так что… Приятно было познакомиться.

С этими словами я решительно направилась к выходу из класса, буквально ощущая, как кровь закипает у меня в жилах.

Нашлась, блин, стратег года! Я в их игры не включаюсь!

— Она придет за тобой, когда узнает, что все это время гонялась не за той мишенью! — вдруг крикнула мне вслед Кларисса. — Дора уже проиграла тебе, больше ей такого не простят! Она будет учиться. Будет выжидать в тени. Ты уверена, что сможешь противостоять ей в следующий раз? Уверена, что защитишь своих родителей?

У меня подкосились ноги. В памяти огненными узорами вспыхивал то мертвый Адам, то яростный взгляд Долорес, то ее плевок прямо мне под ноги.

— Ты узнаешь правду, клянусь, — положила Кларисса свои сухие костлявые руки мне на плечи. — Когда станешь достаточно сильной и мудрой, чтоб вынести ее.

— А если не стану? — дерзко спросила я.

Она покачала головой и с самой снисходительной улыбкой в мире произнесла самые страшные для меня слова:

— Придется. Ты не можешь подвести свое наследие.

* * *

Давным-давно мама рассказала мне о красных нитях судьбы. Как только люди повязывали их друг у друга на запястьях, то навечно становились связанными судьбой.

Я перерыла все ящики в комодах и шкафах кабинета Клариссы, но все же нашла клубок красной пряжи. Четкого плана действий у меня не было, одно наитие. Наверное, потому браслеты вышли немного нескладные.

Сколько невидимых красных нитей я завязывала на запястьях?

Мама и папа любили бы меня высокой желтоглазой чудилой с писклявым голосом. Атасемья? Они бы приняли меня низенькой, худенькой и с безумной копной, а не идеальной волной шевелюры?

Я не чувствовала красных нитей между ними и собой. Как долго бы продлилась их любовь?

Алан, молящий невидимого отца простить его, валяясь на полу камеры в немом крике. Элина, заливающая предательство матери выпивкой.

Сколько невидимых красных нитей порвано на их запястьях?

— Привет, — раздался робкий голос у порога, — Элла сказала, что ты теперь живешь здесь, и я решил…

Ленард мялся у двери, держа в руках маленькую коробочку, перемотанную лентами. На локте у него висел зеленый бесформенный халат, щетиной можно было заколоть насмерть, но усталые серо-зеленые глаза светились особой мягкой добротой.

— С днем рождения, — протянул он мне коробочку, — и с концом Йоля. И у тебя дома тоже прошел какой-то праздник, который я забыл. Поэтому вот.

Я невольно рассмеялась от его очаровательной неловкости и подошла к нему, отложив пряжу в сторону.

— Спасибо, — мягко кивнула я, приглашая его сесть рядом со мной.

Ленард плюхнулся на стул, сложив руки на коленях, а потом вдруг затараторил:

— Я не верил ничему, что он говорил про тебя! Уйти не мог, потому что боялся потерять деньги! Но как только увидел тебя у Клариссы, то так себе стал мерзок! Уволился сразу же! Теперь работаю в госпитале, не вернусь к этому олуху!

— Ты ни в чем не виноват, — остановила я его, разрывая обертку подарка. — Кстати, у меня вопрос об Алане. Почему он меня не навещал?

— Не знаю, — покачал тот головой. — Наверное, король Эйл вызвал и тот помчался валяться в ногах у папочки.

Я достала из коробочки красную свечу, пахшую сладостями, но вдруг задумалась над словами Ленарда, так похожими на утреннее признание Элины.

Наши родители для нас все.

— Ты жесток к нему, — бесшумно подошла к нам Элина, — и я тоже была жестока.

— Любезность за любезность, — недовольно отрезал он. — Поганец из меня всю душу выпил.

Элла вручила мне вскрытый бело-синий конверт со словами:

— Алан попросил меня посмотреть сначала самой. И просил отдать тебе как можно скорее.

Мне пришлось несколько раз перечитать содержимое письма, прежде чем промямлить:

— Он правда это сделал?

— Я сама бы не поверила, — кивнула Элина.

— Да ну нафиг…

— Дамы, удовлетворите мое любопытство, — просунул голову между нами Ленард. — Пекло! Вот это жесть!

Алан признался отцу и сэру Персивалю. Он прислал мне копию приговора дисциплинарного слушания, где его признали виновным в лжесвидетельствовании при даче показаний об обстоятельствах гибели капитана Адама Горна. А также приложил краткую записку, написанную четким аккуратным почерком:

Принцесса Лисса,