Осколки: коготь Зверя (СИ)

Очаровательная улыбающаяся наставница, которая точно-точно станет моей лучшей подругой. А танцевать можно и там, ведь ноги у меня на месте.

Боже, если бы ты только знала…

Через час после этого разговора твоя прежняя уютная жизнь в маленьком домике у края зеленого леса под крылышком у любящих родителей будет разрушена до основания.

Тишину осенней ночи разорвал громогласный рев. Глаза Элины расширились от ужаса. Она отодвинула меня назад и прошептала:

— Что это за тварь?!

Я стояла спиной к монстру, потому не видела полной картины. Мама выглянула из окна и в ужасе закричала. Папа выбежал на рев с ружьем в руках, выстрелив в темноту.

— Стойте! — закричала Элина. — Вы его только раззадорите!

Я медленно обернулась через плечо и увидела существо, которое по своей жути превосходило всех чудовищ, что когда-либо будоражили мое воображение. Перед нами стояла змееподобная тварина, размахивая хвостом, «украшенным» острым жалом. Ноги твари заканчивались перепончатыми ступнями, лапы представляли собой гибкие отростки, каждый из которых заканчивался мощной клешней, а кожа была покрыта броней и иглами. На голове были крепкие и прочные рога. Морда напоминала волчью и заканчивалась кривым клювом. Существо имело небольшие крылья, но вряд ли могло летать.

Шипя и издавая клокочущие звуки, тварина начала надвигаться на папу и маму, выбежавшую ему на подмогу. Папа стрелял в него, но пули отлетали как от заговоренного. Элла тоже не могла ничего поделать: серебряные и золотистые шары, которая она выпускала по нему, тоже рикошетили и летели прямо в нас.

— Превеликий Благодетель! — пролепетала она в ужасе, когда очередной шар отлетел от него.

Я не смогу рассказать вам доподлинно, что случилось. Это сделали уже тысячу раз за меня в многочисленных отчетах. Могу лишь рассказать то, что чувствовала.

Во мне не было страха. Он словно отступил, нарушая тем самым все законы эволюции. Во мне кипела злость и бушевала ненависть.

Никто не смел нападать на мой дом. Никто не смел трогать мою семью.

Вся моя кровь и существо кипели. Перед глазами расстилалась красная пелена.

Я не боролась со штормом.

Я была штормом.

Ночь регистрации

Ее было слишком много.

Девчушку не удалось успокоить простыми травяными сборами в таблетках. Она все дымилась и кипела, раскачиваясь из стороны в сторону и повторяя на разные лады:

— Элла, что со мной? Почему так жарко? Где мама с папой?

Родители, самые обычные простаки средних лет, завели нас в домик и суетились где-то на заднем плане. Мать семейства давилась слезами и рвалась к дочери. Отец ее сдерживал, но по одному его взгляду было понятно, что любой, кто посмеет хоть задеть один рыжий волосок на этой крошечной голове, будет умирать в муках. Мы не подпускали их близко к девчонке, боялись, что та может их спалить в порыве чувств.

Адам подошел к нам и шепотом на маджиклете приказал:

— Фланн, Тиннакорн и Томас — тащите зверушку в Тинтагель и доложите о ситуации. Алан и Ленард — за мной. Лен, не давай ей взбелениться и навредить себе или нам. Алан, запиши ее допрос и проведи процедуру регистрации и установления сущности. И я тебя прошу: думай, прежде чем открывать рот. Даже не вздумай ее триггерить! Элина придет к нам, как успокоит родителей.

Девчонка уже сидела в гостиной, развалившись в кресле. Инъекция тормозящей сыворотки тоже сработала на ней странно. Источать энергию она перестала, но глаза горели все таким же лихорадочным безумным светом. И тот свет был не следствием магии. Что-то подсказывало мне, что она горела каждую минуту своего существования.

Заметив нас, она подскочила с кресла и затараторила что-то на непонятном языке. К моему удивлению, Адам вполне осознанно ответил ей, а мне приказал:

— Надень на нее переводчик, заклинание Элины рассеялось.

Помнится, я тогда подумал, что меня словно швырнули в горящий дом.

Я вытащил из своего чемоданчика самый простой переводчик на шнурке и подошел к ней. Но девчонка отпрыгнула от меня как ошпаренная и завизжала, тыча в меня пальцем. Адам поднял руки вверх и принялся что-то ей объяснять. Девчонка косилась на меня со смесью недоверия и страха. Я же с трудом терпел головную боль, вызванную одним ее присутствием.