Осколки: коготь Зверя (СИ)

Вам ничего не поможет, глупенькие.

Рация, лежавшая рядом с рукой Адама, затрещала и сгорела.

Так лучше. Никто не сможет нам помешать.

Я слишком хорошо знала этот голос, чтобы не догадаться, кто это был. Только лишь не могла понять, откуда он шел.

— Как ты меня нашла? — закричал Алан, пытаясь слиться по цвету лица с серой стеной.

Я почуяла запах лжи и предательства, сразу же взяла след. И не смотри так, я шла по пути Механики. Могу говорить с вами через все оповещатели этой школы.

Часы на запястье буквально обожгли кожу ударами тока. Я согнулась пополам, прижимая руку к животу.

Не надо гулять по ночам с кем попало, Пирожок. Ты знаешь, как сложно настроить локатор, когда объект швыряет из стороны в сторону?

— Ну, конечно. Это не мог быть просто подарок, — прошипела я незаметно пытаясь магией расслабить ремешок. — Тебе надо было держать меня под контролем.

Не совсем, но об этом чуть позднее. Вижу, ловушка сработала раньше, чем планировалось. Печально, но… Я легко могу наверстать упущенное, раз ты привела меня к настоящей цели.

Часы медленно упали с запястья прямо в рукав. Стоя спиной к свету, я аккуратно начала подтягивать их к манжете, умоляя Боженьку, чтобы резина выдержала.

— Долорес… — Придурок уже не мог шептать, слова едва слышно доносились из его рта. — Прошу…

Завали.

Ему повезло, что никаких электронных устройств поблизости не было. Иначе со мной давно лежал бы второй труп.

Рири, на втором этаже есть помещения, где держали ведуний до изобретения наручников. Посиди там пять минут, пока взрослые решают свои вопросики.

Решетка камеры со скрипом отъехала в сторону. Я посмотрела в сторону лестницы, ведущей на второй этаж с надеждой, которую не испытывал даже Энди Дюфрейн, глядя с крыши тюрьмы на земли, где мог бы быть свободен.

— Почему ты меня отпускаешь? — я замотала головой, держа часы под манжетой кончиками пальцев.

Учитель велит мне не отвлекаться на посторонних, потому сейчас ты мне не нужна. А еще… Ты была забавным пирожочком.

Придурок стоял напротив меня, замерев как вкопанный. Его серое как облако лицо не выражало ничего, но я уже понимала, как много может скрываться за этой маской.

Он даже не умолял о пощаде, унижаясь и валяясь на полу. Знал, что не поможет. Наверное, в ту самую минуту… Черт, он готовился умереть достойно.

За такое нельзя не уважать. За остальное — нельзя не ненавидеть.

— Дора, — я больно дернула себя свободной рукой за прядь волос, чтобы из глаз побежали слезы, — а можно я возьму отсюда кое-что? Одну щепочку?

Расстояние небольшое, его хватит, точно хватит! Если все получится, то…

Глупо, это слишком глупо, она догадается!

Губы Алана двигались, словно он что-то тараторил про себя. Молитва? Вспоминал всех, кто еще мог бы его любить?

Мне не нужно такое спасение. Если мне суждено тут умереть, то так тому и быть. Но…

Господи, прошу, помоги мне!

Бери, но только быстро.

Я выронила часы из рукава, при этом продолжая выдавливать из себя слезы, потому звука никто не услышал. Затем я наклонилась, словно ища что-то на земле и приблизилась к нему на полшага.

Пойми, что я задумала. Не затупи.

И дай мне руку!

Я схватила его холодную ладонь своей горячей, развернулась к решетке и помчалась со всей дури к заветной лестнице на второй этаж.

Не выпускай! Я не смогу уйти одна! Слишком много крови и без тебя!

И Алан не отпускал моей руки до того момента, пока я не вбежала в первую попавшуюся дверь и не захлопнула ее со всей силы.

***

— Ты меня спасла…

Нилионский с трудом пытался удержать маску спокойствия, держась за белую стену с осыпавшейся известкой. Он походил на ребенка, который впервые в жизни увидел жирафа.

— Принимаю благодарности в денежном эквиваленте! — едва дыша ответила я. — Или тортиком. Тоже классно.