Осколки: коготь Зверя (СИ)

Я придумал блистательную легенду о хитром капитане Адаме Горне, изменившем своей девушке с ведуньей Долорес О’Салливан и бросившем ее, отважном принце Алане и его подручной Маргарите Прикер, решивших раскусить подлеца и поплатившихся за свою любовь к правде заключением в Карцере. Изменника постигла суровая кара в виде удара током от сломанной Долорес проводки, а нам повезло спастись благодаря моей исключительной находчивости и колдовству Маргариты, которое усилилось на фоне сильнейших переживаний.

Не самая правдоподобная история, признаю. Но мне поверили. Маргариту никто не стал бы слушать. Ей вообще повезло оказаться под полной опекой Элины и вовремя убраться из школы Ронетт.

Впрочем, она сама не дала никаких показаний. И от нее вообще не могли добиться ни единого слова, как бы ни уговаривали и ни старались.

***

Последующий месяц напоминал лихорадочный бред.

В первые часы после происшествия верховный жрец Вигге выступил с пламенной проповедью, в которой обличал всех, кто имел несчастье стать его недругами. Он обвинял союз Познания в том, что те сохранили за директрисой Сагх пост главы школы Ронетт; самой госпоже Клариссе досталось за излишнюю мягкость в подборе учителей и составлении учебного плана; а какими эпитетами он наградил всех юных сестер, мне теперешнему и вспоминать стыдно. Не то чтобы население Измерения отличалось поголовной религиозностью, но когда совершено жестокое убийство руками той, чья мать была заподозрена в не менее жестоком убийстве не так уж много лет назад, то для рационального мышления и логики в разуме, затуманенном паникой, просто не остается места.

Результаты не заставили себя долго ждать. Тем же вечером на всех вертикальных поверхностях, расположенных рядом со школой Ронетт появилась одна и та же надпись.

Сестра ответит за Сестру

Разумеется, только отбитый на голову осмелился бы напасть на ведунью. Но продавать ведуньям товары, давать им работу и даже просто находиться с ними рядом на одной улице в вечернее время перестали. Если вы видели, как по совершенно пустой мостовой быстрым шагом идет женщина, спрятав лицо, можно даже было не сомневаться в том, кто был перед вами.

Госпожа Кларисса отказывалась от комментариев. Казалось, она будто приняла на себя роль жертвы, надеясь, что это отведет беду от ее учениц. Это порождало еще больше вопросов и подозрений даже среди защитников ведуний.

Директриса Сагх готовит побег? Почему она не стоит за своих девочек, как стояла раньше? Кларисса вообще намерена хоть что-то предпринять?

Чародеи же напротив изошлись сладчайшим ядом. Госпожа Пембрак в ужасе закатывала глаза и трагичным шепотом сообщала, что даже помыслить не могла повторения трагедии, пусть и в меньшем масштабе. Она увиливала от прямых ответов, но ясно давала понять: ей не нравится поведение коллеги от слова «совсем». И не будь она директрисой школы Эйлин, если не предпримет решительных действий ради блага как своих учениц, так и учениц госпожи Сагх, если та «… решила пренебречь своими обязанностями в столь критический момент».

Нам, первокурсникам, было доверено вместе с матерыми гвардейцами патрулировать улицы. И среди них не было согласия. Лично я попал в две смены: в первой пожилую женщину чуть не арестовали за то, что та тихонько бранилась, считая деньги на ходу; во второй — юную сестру-первокурсницу спасли от пьяного вдрызг простака, вручили ей конфету и велели убираться назад в школу, пока «не дошло до беды».

Ожидание хоть каких-либо действий от властей невероятно раздражало всех. Особенно ярко это проявилось в нашей команде. Фланн и Томас чуть не сцепились в коридоре после отбоя. Когда мы с Тиннакорном и Ленардом разнимали их, Бернадотт рычал на свою жертву на языке Пустошей:

— А ты рад будешь, если девчонок сошлют ко мне домой? О благе он думает?! О том, как жопу нашему принцу вылизать, ты думаешь! И не смотри на меня, урод! Я знаю, что ты меня понимаешь!

Последние слова были обращены ко мне, но я сделал вид, что не понимаю ни одного слова. Но когда мы с Ленардом шли назад в комнаты, мне удалось отвести душу:

— Фланну бы стоит преподать урок!

В полумраке коридора глаза Ленарда полыхнули настоящей ненавистью. Он прошептал, точнее прошелестел губами на Высшем наречии:

— Это был ты. Не Адам. Я все знаю.

Мне захотелось врезать очередному всезнайке-правдолюбу по зубам. Вместо этого я широко улыбнулся ему и ласково спросил:

— Ты надышался отварами на дежурстве, Свен? Иной версии того, почему твой умишка породил эту нелепицу, у меня нет.

— Ты отсылал меня в выходные, запрещал ходить за тобой в мастерские, — продолжал шелестеть Ленард. — Благодетель меня побери и больше не возвращай, это был ты, мелкий…

Договорить он не успел. Быстрым и аккуратным движением я припер того к стенке и зашипел на ухо: