Осколки: коготь Зверя (СИ)

— Столкнув Афину и Палладу, а потом подстроив ее гибель? — фыркнула я. — Как по-взрослому. И как по-мудрому.

— Что ты ждешь от мужиков? — вздохнула Долорес. — Ущербные по сути существа.

Мне рассказывали эту историю полтора часа, хотя можно было уместить и в пять минут. Странно было осознавать, что миф о высшей цивилизации оказался правдой. Еще страннее было осознавать, что мы все это время шли буквально рука об руку.

Просто не замечали очевидных вещей, предпочитая находить рациональные объяснения, отказав вере в чудеса и сказки.

Я легла на свою кровать и вскинула руки вверх с кличем:

— Нет мужикам! Да академическим свершениям!

Дора грустно рассмеялась, проверила свою смарт-панель, а затем отбросила ее с отвращением и едва слышно проговорила:

— Как бы мне хотелось взять у тебя хоть крупинку этой щенячьей радости!

Дору не затронуло всеобщая предпраздничная кутерьма. В те дни она стала в сто крат мрачнее, постоянно проверяя смарт-панель и нося ее с собой даже в душ. Изредка ее лицо освещалось радостной улыбкой, и тогда не было милее и обаятельнее девушки, не было веселее шутницы и талантливее ведуньи.

Вот только эти проблески можно было сосчитать на пальцах одной руки.

Панель Доры зазвонила резким тревожным сигналом. Подруга кратко посмотрела на экран и сбросила вызов.

— Звонят по поводу дома, — объяснила она, заметив мой любопытный взгляд, — эти куски звериного дерьма в очередной раз просрочили платеж.

Дядя и тетя Доры «любезно» разрешили ей жить в доме бабушки, не забывая каждый раз напоминать, что ее права на хоть что-то материальное чирикают и летают на крылышках. Уж не знаю, какие аферы они провернули, но вот только меня невероятно бесил факт, что во всех договорах на кредиты и займы поручителем выступала именно Дора, студентка, перебивавшаяся подработками. Сказать «нет» она не могла. Замкнутый круг: потеряй право жить в своем родном доме, но при этом постоянно будь в шаге от того, чтоб его отобрали.

— Мне предлагают одно дело, — вдруг сказала Долорес, — обещания сдержат, заплатят прилично. И еще могут помочь в моем, кхм, проекте.

— В чем подвох? — спросила я.

— Дурная компания. Так про них говорят. Но… Вроде бы славные ребята.

— Не соглашайся! — взмолилась я. — А вдруг надо будет сделать что-то страшное?

Долорес молчала. Ее взгляд то и дело падал на стереографию, стоявшую на прикроватной тумбочке.

Отец, мать, бабушка и дочь стоят на крыльце маленького аккуратного двухэтажного побеленного домика. Все улыбаются и машут невидимому фотографу.

— Все будет хорошо, — мое утешение прозвучало так по-детски, так глупо и инфантильно. — скоро ночь Костров… Будешь рассказывать свою историю?

Смарт-панель завибрировала в очередной раз. Дора мельком взглянула на экран: ее лицо просияло нежностью на мгновение, но затем стало еще мрачнее, чем было. Она посмотрела на стереографию, на гору бумаг по учебе, по которой заметно отстала в последнее время, снова на смарт-панель, а потом вздохнула:

— Если честно, Пирожок, единственный костер, о котором я мечтаю — тот на котором сгорю сама.

***

Мне даже было неловко от того, что у меня дела незаметно пошли на лад. Да, из школы выходить было больше нельзя (не очень-то и хотелось), но так у меня появилось больше времени для работы над собой.

И для работы над моим новым маленьким секретом.

Запах маминого черничного пирога, теплого, прямо из духовки.

Первые ноты альбома «1989», который станет моим любимым и заслушанным до дыр из творчества Тей-Тей.

Облегчение после головной боли. Те самые мгновения, когда понимаешь, что оков на твоих висках больше нет.

Солнечный свет, струящийся сквозь старые чуть пожелтевшие занавески и пробуждающий меня от сна.

Ржавая столовая ложка, лежавшая передо мной, медленно очистилась от следов старости. Я выдохнула и смахнула выступившие капли пота на висках.