Осколки матриархата

Льют невидимые слёзы

По игрушечным щекам.

Рот вульгарно размалёван,

Не причёсан мой парик.

Словно в лёд внутри закован

Концентрированный крик:

«Где ты, мой хозяин милый?

Мой единственный герой!

С этой паперти постылой

Забери меня домой!»

Не желала и врагу бы

Эту участь повторить,

Но пластмассовые губы

Не умеют говорить.

В паутине пыльных кружев

На витрине я одна.

Вам надёжный друг не нужен?

Втрое снижена цена…

***

Актриса голая, печальная

В слезах и блёстках,

Ловлю, ловлю такси случайное

На перекрёстках.

Обмотан город в бинт афиш.

Их треплет ветер.

Провинциальный мой «Париж»

Уж полон сплетен.

Звонок последний дребезжит.

Весь свет на сцену!

Я, как костюм, чужую жизнь

Сейчас надену…

***

Денису Нифонтову

У порога, будто бы у трапа.

Как за дверью темнота густа!

Сын остался ночевать у папы,

И кроватка детская пуста.

Вот игрушек ряд осиротевший,

Книжек небывало ровный строй.

Стала, как без ядрышка орешек,

Комната нелепой скорлупой.

Время в эту ночь непунктуально.

Мягкой жвачкой тянутся часы.

В этой непривычно тихой спальне

Не имеет выбора мой сын.

За окошком скучный дождь закапал.

Девяносто так живут из ста!

Сын остался ночевать у папы,

И кроватка детская пуста…

ДЖОКЕР

Не тасуется колода

Без коварной дамы пик.

Эх, актёрская порода –

Гуттаперчевый язык.

Думал, всех обставлю в покер,

Оказалось всё не так.

Был уверен, что я джокер,

Вышло – подкидной дурак.

Грустно мне – я улыбаюсь,

Всё кипит – я не сержусь.

По арене кувыркаюсь,

Спать без грима не ложусь.

Мне не вырваться из клетки

Эксцентричного вранья,

Не сорвать позорной метки,

Насмерть впившейся в меня.

Всё меняет в антураже

Время – карточный факир:

Бутафорские пейзажи,

Декорации квартир.

Полоумная, шальная,

Опереточная роль,

Я её всю жизнь играю,

В кулачок сжимая боль…

***

Прощай, прощай, истрёпанный герой!

Ты исчерпал себя до дна, последней точки.

Пресыщен зал жеманною игрой

И предсказуемы любые заморочки.

Шикарный, экзотический костюм

Слегка помят и маловат немного,

Но всё ещё вещает Гамаюн,

И вдаль несёт счастливая пирога.

Поклонников неутомимый рой

Ещё гудит и просит новых песен.

Прощай, прощай, истрёпанный герой,

Раскрыта тайна – ты не интересен!

***

Моё место на подоконнике

С сигаретой в открытой форточке.

Всю судьбу разгадай, как в соннике,

По моей, по кошачьей мордочке.

Потаскушкою матом крытою

Из тусовки почти богемной,

Я всегда, не подумав, вытворю,

Чтоб страдать потом ночно-денно.

Покосились родные стены,

Подавляя своё смущение.

Существо из другой Вселенной,

Я прошу у тебя прощения!

***

Выпотрошенные рыбы

Выброшены на песок.

А вы разорвать смогли бы

Узел из рук и ног?

В молчании напряжённом

Шуршание шин за окном.

Лишь самым забытым жёнам

Такой шепоток знаком.

В излёте короткой жизни

Бессмысленно ночь длинна.

Теснится в стеклянной призме

Бесчувственная луна.

Решать всё равно придётся!

Да скорость уже не та.

Дымком сигаретным вьётся

Спасительная пустота…

***

Вещал эстет жеманный, белокурый,

Сверкая свежим пирсингом в губе,

Что гады мужики, что бабы дуры,

А счастье только в творческом труде.

Кусочек странной бытности богемной,

Где все по кругу, только ты ни с кем.

В предчувствии погибели Вселенной

Надрывное веселье – «нет проблем!»

В дыму, истерике, безделье, алкоголе

Катился век безумный под уклон.

А где-то есть непаханое поле!

А где-то неразгруженный вагон!

***

Моя смерть ездит в чёрной машине,

с голубым огоньком…

Борис Гребенщиков

В стране удивительной вечная ночь.

Мерцают огни, и клокочет эстрада.

Здесь скорость другая, и бешено прочь

Уносит секунды с собой автострада.

В огромной машине, похожей на танк,

Он мчится по улицам чёрным и гулким.

Вы слышали, где-то ограбили банк?

Кого-то пришили в каком-то проулке?..

В краплёной колоде козырный король.

Он в кожаной куртке из чёрной пантеры.

В его ресторане его алкоголь

Его посетители хлещут без меры.

В лукавом прищуре опасная страсть.

За дымным стеклом и дрожу, и тоскую.

И как угораздило только попасть

В историю эту реально крутую?

Не бойся, я буду молчать, визави,*

Что стал уязвим, как в толпе без одежды,

Заложником «чисто-конкретной» любви,

Мальчишеской, искренней и безнадежной.

______________________________________________________

* Визави (vis-à-vis) – лицо, сидящее напротив (франц.)

ПАРИЖ

Увидеть Париж и умереть!..

– Bonjour! Bonjour! Comment ca va?*

Четыре поцелуя.

Безостановочно слова

Журчат, и в них тону я.

А здесь шампанское с утра,

И кофе даже на ночь,

И жизнь – не жизнь, а лишь игра.

Упёртый русский завуч –

Я здесь чужая. Я не я.

В щеках, как после пыток,

Под кожей ползает змея

От деланных улыбок.

А здесь отсутствует час пик,

В автобусах – свобода.

Париж похож на Мозамбик

От чёрного народа.

А здесь никак не разобрать,

Когда зима и лето.

Поверь, не стоит умирать,

Увидев город этот.

_______________________________________________

* Добрый день! Добрый день! Как дела? (франц.)

***

В Европе расслаблены мышцы лица

У всех, а не только у даунов.

Аперитив. «Tres joli!»* – без конца.

Крабы, оливки, сауны.

Никто не бунтует, запоем не пьёт.

Лишь устрицы выглядят жутко