Читаем Осколки межпланетных катастроф полностью

Так что для попытки систематизировать, отсекая по возможности все внешнее, идея падающих извне предметов в науке подобна жестяной дудочке, вторгающейся в относительно стройную музыкальную композицию — мушиным точкам в более гармоничной композиции художника — суфражистке, выступающей с политическими лозунгами на молитвенном собрании.

Если все есть одно, то есть промежуточное состояние между реальностью и нереальностью, и ничто не способно вырваться из него и установить собственную целостность, и не могло бы «существовать» в непрерывности, если бы вырвалось из нее, так же как родившийся ребенок не может в то же время оставаться зародышем, я, разумеется, признаю отсутствие позитивного различия между наукой и христианской наукой — и отношение обеих ко всему нежелательному одинаково: «не существует».

Для лорда Кельвина, также как для миссис Эдди[1], все, что их не устраивает, не существует.

Конечно, нет, — соглашаемся мы, промежуточники, но в Непрерывности точно так же нет и абсолютного несуществования.

Или христианский ученый и зубная боль — в окончательном смысле ни того, ни другого не существует, но то же относится и к их несуществованию, и, если верить нашим докторам, победит тот, кто достигнет большего приближения.

Секрет власти…

Думаю, это тоже глубокая мысль.

Хотите властвовать над чем-то?

Будьте ближе к реальности, чем оно.

Мы начнем с желтых субстанций, выпадающих иногда на эту землю, мы увидим, оказываются ли данные о них ближе к реальности, чем догмы, отрицающие их существование — то есть отрицающие их как нечто внешнее по отношению к этой земле.

Мы основываемся только на впечатлении. У нас нет ни позитивных мерок, ни стандартов. Реализм в искусстве, реализм в науке — они уходят в прошлое. В 1859 году следовало принимать дарвинизм; теперь многие биологи бунтуют и хотят допустить что-то иное. В свое время его следовало принимать, но, конечно, дарвиновская теория никогда не была доказана.

Выживают наиболее приспособленные.

Что понимается под самыми приспособленными?

Не самые сильные; и не самые умные.

Слабость и глупость повсюду выживают.

Невозможно определить приспособленность иначе, как способность к выживанию.

Следовательно, «приспособленность» — это другое названия для «выживания».

Дарвинизм.

Выживают те, кто выживают.

Хотя дарвинизм, таким образом, оказывается лишенным позитивного основания, или абсолютно иррациональным, он накапливает соответствующие данные, и его стремление к упорядоченности более приближается к Организации и Вещественности, чем у предшествующих ему хаотических рассуждений.

И Колумб никогда не доказывал, что Земля круглая.

Тень Земли на Луне?

Никто никогда не видел ее целиком. Тень Земли гораздо больше Луны. Если край тени закруглен — на округлой Луне — то ведь и плоский предмет может отбрасывать изогнутую тень на выпуклый предмет.

С остальными так называемыми доказательствами можно разобраться тем же способом. Не мог Колумб доказать, что Земля круглая. Этого и не требовалось: всего лишь приблизиться к позитиву более, чем его противники. В 1492 году следовало тем не менее допустить, что к западу от Европы есть другие земли.

Я предлагаю допустить, как нечто, соответствующее духу первой четверти XX века, возможность, что за пределами нашей Земли есть другие земли, из которых на нашу землю попадают предметы, подобно тому, как предметы плывут из Америки в Европу.

Что касается желтой субстанции, выпадающей на эту землю, ее внеземное происхождение удается исключить, приняв догму, что желтая окраска дождевой воды и снега объясняется желтой пыльцой земных сосен.

«Symons’ Meteorological Magazine» особенно педантичен на сей счет и рассматривает все попытки других объяснений как в высшей степени неприличные.

Тем не менее «Monthly Weather Review» за май 1887 года сообщает о золотисто-желтых осадках, выпавших 27 февраля 1877 года в Пекло, в Германии, причем окраска объяснялась четырьмя видами организмов, но не пыльцой. Наблюдались микроскопические предметы в форме стрел, кофейных зерен, рожков и дисков.

Может, это были символы. Предметные иероглифы.

Преходящая фантазия… пусть ее…

В «Annales de Chimie» (85-288) приводится перечень дождей, содержавших, как сообщается, серу. У меня имеется еще тридцать или сорок заметок. Не буду их приводить. Признаю, что в каждом случае выпадала пыльца. Я с самого начала объявил, что метод наш — метод ученых и богословов, а они всегда начинают с демонстрации свободомыслия. Я для начала даю тридцать или сорок очков в их пользу. Я не меньший либерал, чем они, или мне мой либерализм ничего не стоит — так много данных в нашем распоряжении.

Или просто рассмотрим типичную догму и как она действует.

В «American Journal of Science» (1-42-196) нам сообщают о желтой субстанции, которая, как из ведра, сыпалась на палубу судна безветренной июньской ночью в Пикту-Харбор в Новой Шотландии. Автор исследовал субстанцию и обнаружил, что она «выделяет азот, аммиак и животный запах».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!

40 миллионов погибших. Нет, 80! Нет, 100! Нет, 150 миллионов! Следуя завету Гитлера: «чем чудовищнее соврешь, тем скорее тебе поверят», «либералы» завышают реальные цифры сталинских репрессий даже не в десятки, а в сотни раз. Опровергая эту ложь, книга ведущего историка-сталиниста доказывает: ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК! На самом деле к «высшей мере социальной защиты» при Сталине были приговорены 815 тысяч человек, а репрессированы по политическим статьям – не более 3 миллионов.Да и так ли уж невинны эти «жертвы 1937 года»? Можно ли считать «невинно осужденными» террористов и заговорщиков, готовивших насильственное свержение существующего строя (что вполне подпадает под нынешнюю статью об «экстремизме»)? Разве невинны были украинские и прибалтийские нацисты, кавказские разбойники и предатели Родины? А палачи Ягоды и Ежова, кровавая «ленинская гвардия» и «выродки Арбата», развалившие страну после смерти Сталина, – разве они не заслуживали «высшей меры»? Разоблачая самые лживые и клеветнические мифы, отвечая на главный вопрос советской истории: за что сажали и расстреливали при Сталине? – эта книга неопровержимо доказывает: ЗАДЕЛО!

Игорь Васильевич Пыхалов

История / Образование и наука