Осколки наших грез

– Тебе спасибо, дорогуша. Теперь я знаю правду. Но поверь, наше перемирие в одночасье рухнет, если ты ещё раз попытаешься охомутать одного из моих парней. Однако я не стану отрицать, что ты виртуозно заставила их понервничать. Отчасти, они это заслужили. В следующий раз «короли» будут более избирательны. Чао.

Пройдя мимо кухни, я послала воздушный поцелуй дерзкой соседке, но та показала мне средний палец, чем лишь позабавила.

Нет, мы однозначно подружимся.

Уже через час я стояла возле выезда из «Эдема» и безустанно оглядывалась по сторонам в поисках Матвея. Как и всегда парень опаздывал.

«Слишком долго красишься» –отправила я ответное смс.

Мгновение, и подле моих ног затормозило чёрное авто. Едкий дым попал в глаза. А тело сковали сильные мужские руки. Не успела я пискнуть, как меня толкнули в кожаный салон иномарки. Водитель вдарил по газам.

Я замерла, как только пелена слетела с глаз.

– Добрый вечер, мой белоснежный лебедь, – прогремел Платон, выворачивая руль. – Ты снова угодила в лапы к плохому дяде и папочки нет рядом. Какая приметная ситуация, не находишь?

Глава#30

Аспидно-чёрный мерседес на бурной скорости разрезал поток воздуха. Он нёсся так лихо, что нередко парил над дорогой. В противовес железному зверю водитель сохранял холодное спокойствие, будто сам был сделан стали. И только биение моего сердца разгонялось быстрее авто и стучало громче рычащего мотора.

– Тебе не стоит переживать, Снежана, – лживо уверил Платон, – пока что.

Глаза, что отражались в зеркале заднего вида, сверкнули безумием. Я безотчётно припала к двери, ища спасение, а мужчина тем временем продолжал:

– Знаешь, каждый человек на земле относит себя к числу хороших, но по правде таких людей не существует. Все мы хороши ровно так же, как и плохи. Наверняка ты считаешь меня редким мерзавцем, хотя я уверен, что совершаю правое дело. Разница в том, на каком блюде подать свою правду, – под серебряной щетиной вспыхнула улыбка. – Я всего-то хочу быть вождём идеализированного мира, что создавал годами. Ничего плохого, верно? А вот ты слепо борешься за того, кто был готов навредить своим друзьям и продолжает вредить обществу. Что в этом хорошего?

На моём лице разгорались пятна ярости.

–  Ты просто безумец, – фыркнула я. – С чего ты взял, что наши интересы хоть немного пересекаются? Мне плевать на этот пост. Плевать на прогнивший «Эдем».

– Но тебе не всё равно на тех, кому не плевать наэтот пост.

– Матвей? – изумилась я, но получив секунды молчания, осеклась. – Последнее, о чем думает Назар, так это о вашем шатком троне.

Платон вздохнул.

– Ты плохо знаешь моего сына. Он не упустит своего куска, стоит только духовке открыться. В этом мы схожи. Я не стану упускать свой кусок.

Мне стало заметно, как за разговором автомобиль сбавлял скорость. Этот факт не прибавил особой радости; он гвоздём вбил мысль, что стоит попытаться…

Попытаться сбежать. Попытаться усмирить его бдительность.

– Нет, я не жаждал прибегать к радикальным мерам, но вы сами меня спровоцировали. Если есть хоть один шанс, что беспринципная шайка станет кандидатом в правление «Эдемом», то я его тотчас устраню. Чем не благое дело?

– Но почему ты так решил?! – взбунтовалась я. – Где логика, твою мать?! Ведь ничего не поменялось! Ты верно заметил, что твои сыновья – редкие охламоны, Матвею чужда политика, а мой отец никогда не укусит руку, которая его кормит. Люди не так глупы, чтобы отдавать бразды правления клоунам. Так что изменилось?!

– Изменилась ты, – с отвращением бросил он, и я замерла. – Признайся, милая, ведь далеко не Надя всколыхнула дружбу парней, а ты. Кто знал, что чумазый утёнок вернётся лебедем? Кто знал, что у моих парней совершенно отсутствует вкус? И кто знал, что вы как бешенные звери начнёте спариваться?

К горлу подступила тошнота. Её спровоцировала глупость старого маразматика и шокирующая осведомлённость моей личной жизни.

– При чём здесь это?

– Люди хотят видеть во главе человека семейного, – отрезал он. – Из всех возможных критерий они выбрали именно эту, закрыв глаза на прежние заслуги. И кто они, если не глупцы? Скажи мне, милая, ведь ты уповаешь на их разум.

Стало жутко. Платон сделал нас мишенью из-за того, что мы способны любить. Он боялся всякого союза, потому что это могло служить ему подножкой.

Дико. Глупо. Отвратительно.

– Повторюсь, я не жаждал прибегать к радикальным мерам, хотел решить всё без потерь, но Александра не увидела во мне достойного спутника. Зато я увидел в ней свою бывшую жену. Наш брак не продержался бы и года.

Его слова не клеились. Я чувствовала подвох, но не могла влезть в голову к одержимому властью психопату. Ясно было одно: Надя и её обида послужили разжигающей смесью для плана Сотникова. Он использовал её для устранения мнимых «помех». Вручил нужные инструменты и заставил лгать. И выиграл.

Так чего он боится сейчас?