Осколки Нации

Давида пару раз укусили, оставив глубокие рваные раны на руках и плече, но он сейчас не чувствовал боли. А если бы даже и захотел, то этому бы помешал кипящий по венам препарат. Спутники выглядели не лучше. Сасун, как и Агван были с ног до головы залиты мозгами и кровью, да так что и не отличишь где их, а где вражеская.

— Сержант! — Надсадно заорал Агван. — Сержант мать твою!

На первом этаже послышался гром приближающихся сапог, и с той стороны решётки возник ополоумевший от происходящего ужаса сержант. Позади него стояли двое караульных и нервно сжимали цевьё автомата.

— Сержант! — Орал начальник стражи, отбиваясь от наседающих сверху мертвецов. — Сучий ты сын! Немедленно открой, пока нас здесь не сожрали!

Но сержант лишь с ужасом наблюдал за происходящим. Тогда герой, разбежавшись, и что было силы, обрушился плечом на дверь в решётке. Дверь дрогнула, но устояла.

— Сержант! — Орал Агван. — В дисбате сгною! Открой, гад!

— Устав… — пролепетал военный.

— Какой ещё устав?! Ты что, дебил, творишь? Нас же сожрут!

— Зато нас нет. — Окрепнувшим, полным яда голосом ответил тот.

— Ах ты, сука!

Металлическая дверь наконец-то дрогнула под третьим ударом героя, и отвалилась на сварке верхнего навеса.

— Не делай этого! — Перепугано закричал военный. — Эти твари вырвутся наружу! Караульные открыть огонь! На счёт три. Раз…

Но огонь открыть караульным так и не судилось. По четвертым ударом плеча, дверь оторвалась от нижнего навеса, и герой побежал с ней на караульных, словно тур, сшибая и расшвыривая всё на своём пути. За металлической дверью что-то хрустнуло, и он с наслаждением протоптался по чьему-то лицу.

Сзади послышался крик, переходящий в предсмертный хрип. Один из грибников прыгнул сверху на Агвана и, повалив того на пол, вцепился тому в горло острыми гнилыми клыками. Не помня себя от ярости, Сасун бросился к отцу, но было уже поздно. Мертвец вырвал из горла Агвана адамово яблоко и теперь с блаженством его пережёвывал. Алая кровь толчками выплёскивалась на ступеньки, из ещё живого тела, а начальник стражи надсадно хрипел, страшно выпячивая глаза.

Гранатомёт, заменявший молот, выскользнул из рук Сасуна, но более он и не был нужен. Будто разъярённый бер он кинулся на врага, топча и разбивая гнилые головы своими страшными кулаками. Давид, бросив дверь, поспешил к умирающему Агвану и, схватив того за плечи потащил.

— Сасун! — Закричал герой. — Надо уходить! Сасун!

Но тот и так всё понял. Здоровяк, выдыхаясь, разбил ещё тройку черепов своими кулачищами, а одного так и вовсе, схвативши за горло и руку, разорвал напополам. Кинув на пол две неровные половины, некогда живого чудовища он устремился вниз к своему отцу.

К этому времени герой успел оттянуть Агвана достаточно далеко, до входной двери оставалось каких-то жалких пятьдесят метров. Сержант и караульные, не успев до конца оклематься от страшного удара дверью, когда на них сверху навалилась орава грибников. Послышались душераздирающие крики и вопли, но вскоре их заглушил звук рвущейся плоти, и перемалывающихся на острых зубах костей.

Давид и Сасун с удвоенной силой потянули Агвана к входной двери. Герой налёг на дверь со всей силы, пользуясь минутной задержкой мертвецов, и открыл проход наружу. Таща остывающее тело Агвана наружу, он почувствовал слабое прикосновение его руки. Поняв без слов, что от него хотят, Давид сорвал остатки гранат с тела начальника стражи и метнул их в бегущую на них орду тварей. Поднатужившись он закрыл на место бронированные двери, и повернув ржавый ворот услышал звук запирающегося замка.

За дверью раздался взрыв, смешивающийся с адской какофонией, звериного рычания и громких стенаний, исходящий из сотни глоток, но он уже не смотрел туда. На траве перед ним, медленно бледнея, лежал Агван. Рядом сидя на коленях прижимая ещё тёплую руку отца к своей щеке, неумело рыдал его сын Сасун.

— Ты чего, батя?! Всё будет хорошо! Сейчас мы тебя оттащим в город там эти яйцеголовые, тебя в раз на ноги поставят… Ты только главное не умирай, слышишь?! — Из глаз сына полились жгучие слёзы. — Только глаза не закрывай! Слышишь я рядом…

Лицо Агвана в последний раз дрогнуло, и он замер, навеки уставившись открытыми глазами в сторону подымающегося из-за горизонта кровавого солнца. Герой оставил его наедине с отцом, и устало прислонился к каменной стене, медленно сполз на землю. Проведя ладонью по лицу, он почувствовал, как действие препарата начинает потихоньку заканчивается. Вернулась боль в ранах, и Давид стиснул, что было сил зубы, чтобы не закричать.

Плечо, как и пара рёбер, были, похоже, сломаны, и начинали ноюще болеть. Все мышцы тела начали отдавать острой болью, будто он всё разом растянул. Сасун молча поднялся на ноги, и немного постояв над телом отца, подошёл горою и уселся рядом.

— Коньяк целый? — Спросил он, и Давид согласно кивнул. — Доставай…