Осколки неба, или Подлинная история "Битлз"

Спустя полчаса, после того, как Аллен сказал: «Если я буду плохим менеджером, вы сможете тут же меня уволить», Джон под его диктовку написал руководителю «E.M.I.» Джозефу Локвуду бумагу следующего содержания:

«Меня не интересует мнение других, но с этого момента все мои дела ведет Аллен Клейн».

Пол узнал об этом первым и, встревоженный, попросил Линду сообщить отцу о том, что, если он хочет представлять дела «Битлз», ему нужно немедленно появиться в Лондоне. Но Ли Истман был слишком занят и прислал вместо себя брата Линды, своего двадцативосьмилетнего сына, адвоката Джона Истмана.

Изысканными манерами представителя университетской элиты Джон Истман покорил Пола. Но когда Пол устроил ему встречу с «Битлз», тот ровно настолько же не понравился Джону Леннону. В конце концов, он был их сверстником, но вел себя так, словно стоял на две головы выше. Он напомнил Джону светских львов из британского посольства в Вашингтоне.

– Я познакомился с вашей документацией, – небрежно бросил Истман-младший на стол кипу бумаг. – Вынужден доложить, что ваш прежний менеджер, мистер э-э-э... – он наморщил лоб, – мистер Эпштейн был в своем деле сущим профаном.

– Если бы не он, – заметил Джордж, – «Битлз» никогда не вылезли бы из Ливерпуля.

– Возможно, – согласился тот. – Но, по-видимому, в этом он проявил свой единственный талант. Выведя вас на большую сцену, ему следовало передать дела более компетентному специалисту.

– Не вам ли? – усмехнулся Джон.

– Это вопрос или язвительная риторика?

– Второе, – сказал Джон.

– Раз так, я снимаю с себя обязанность реагировать на ваши колкости. Так вот. Дела находятся в таком состоянии, что их детальный анализ займет не менее двух месяцев. Это в самом лучшем случае.

– И что мы получим в итоге?

– Трудно сказать. Одно из двух. Или – недополученные дивиденды, что более вероятно, или неоплаченные долги, что менее вероятно. Единственное, что я могу обещать вам уверенно, это то, что сумею навести в ваших делах идеальный порядок.

– Нам это не подходит, – поднялся Джон. – Нам нужен не беспристрастный судья, а по-настоящему НАШ человек. И уж конечно, – он искоса глянул на Пола, – не чей-то родственничек.

– При чем здесь это? – вскипел Пол. – Мы знакомы пятнадцать лет, неужели ты думаешь, что я стараюсь только ради себя?

– Макка, – усмехнулся Джон. – Разве я умею думать? Ты мне льстишь. Я умею чувствовать. И чувство подсказывает мне, что ты пытаешься заставить нас плясать под свою дуду. И уж, во-всяком случае, я не собираюсь обсуждать наши дела с этим надутым чистоплюем, – кивнул он в сторону Истмана младшего. – Это смешно. Будем считать, что этого разговора не было.

Обескураженный Пол настоял на том, чтобы в Лондон немедленно вылетел сам Ли Истман. Отец Линды целый вечер расспрашивал Пола о положении дел в «Эппл» и теперь чувствовал себя вполне уверенно. Но во всеоружии оказался и Аллен Клейн. Стоило Истману показаться на пороге студии, как Клейн громогласно встретил его:

– Добро пожаловать, мистер Эпштейн!

Джордж и Ринго изумленно переглянулись.

– Вы еще не знаете? – обернулся к ним Клейн. – Настоящая-то фамилия мистера Истмана – Эпштейн. Однако он посчитал ее неблагозвучной...

Джон презрительно усмехнулся, а Джордж и Ринго напряженно уставились на гостя.

– Мистер Эпштейн, – продолжал Клейн, – скажите, вы не забыли, меняя фамилию, пришить себе обратно крайнюю плоть?

Тот, не имея привычки базарных баталий, не нашелся, что сказать, кроме высокомерного:

– Это не касается существа вопроса...

– А чем вам не понравилась фамилия Эпштейн? – простодушно вмешался Ринго.

– Понимаете, молодой человек, – начал объяснять Истман, обрадованный возможности уйти от грубых нападок. – В Америке на настоящий успех могут рассчитывать только стопроцентные американцы...

– А когда «Битлз» поедут с гастролями в Китай, вы назовете себя Эй-Хой-Пштей? – не унимался Клейн.

– Простите, – обернулся к нему Истман. – Я не намерен вести беседу с вами, хотя бы в виду того, что нас никто официально не представлял друг другу.

– Упаси Бог! – вскричал Клейн. – У вас слишком много фамилий для меня. Всех не упомню!

И тут Истман не выдержал. Сбросив привычную официозную личину, он сказал, обращаясь к Полу:

– Если отсюда не выведут этого хама, я далее разговаривать не буду!

– Ну и не надо! – обрадовался Клейн.

– Надо! – рявкнул Истман. – Я давно наблюдаю за вашими «успехами» как в Америке, так и в Англии! Грязные махинации! У вас напрочь отсутствует чувство профессиональной этики!

– Кто бы говорил! – взвизгнул Клейн. – А не вы ли обобрали нищую старушку из Лос-Анджелеса?

– Какую старушку? – поразился Истман.

– Слепую! Не отпирайтесь! Об этом писали все газеты!

– Грязный лжец!

– Тупорылая еврейская свинья!

– Острорылая еврейская свинья! – нашелся Истман.

– Бесполезное третье яйцо осла!

– Полезное третье яйцо осла!

– Ну все... – тихо сказал Клейн. – Это уже слишком...

Тут неожиданно их профессиональные трения прервал Ринго:

– Парни! На хрена нам такие менеджеры? Гнать их обоих в шею!