Осколки неба, или Подлинная история `Битлз`

Что касается семейной жизни… Некрасивые эпизоды, которые привели к распаду брака Джона с Синтией и расторжению помолвки Пола с Джейн не стали для него поучительными. Однажды Морин, к тому времени уже мать троих детей, застукала мужа в постели с фотомоделью Ненси Эндрюс.

Он много снимался в кино, сыграв самые разноплановые роли – от пещерного человека до римского Папы. В Лос-Анджелесе он организовал фирму по изготовлению мебели и сам занимался ее дизайном…

Он быстро простил Полу пощечину и остался единственным из них, кто, не боясь того, что его прогонят, мог заявиться к остальным в любое время дня и ночи.

Собственно, умение прощать и было чуть ли не главным его талантом. В Англии, а еще более – в Америке он оставался всеобщим любимцем. Потому-то остальные трое всегда с удовольствием приглашали его к сотрудничеству, в особенности – на живые концерты. Правда, чаще всего, подстраховавшись вторым, более техничным, барабанщиком.

21

Своеобразные метаморфозы переживали в течении этого десятилетия и фанаты «Битлз».

«Ассоциация молодых христиан» открыла перед Марком Чепменом путь к творению добра. В семьдесят пятом году он отправился в Ливан работать в бейрутском представительстве АМХ. Его окружало людское страдание, и он честно старался помочь каждому. Но началась война, и он вынужден был покинуть страну.

Тогда он поступил на работу в Центр оказания социальной помощи вьетнамским беженцам в Форт-Уэффе, городе штата Арканзас. Он был полон готовности к самопожертвованию.

Женился он, конечно же, на японке, которая, конечно же, была старше его. Ее звали Глория Абэ, но он называл ее Йоко. А когда, ни с того ни с сего, он сменил работу на должность вооруженного охранника больницы, на именную бляху он наклеил кусок ленты с надписью «Джон Леннон».

Был момент, когда он думал, что, вынося горшки за умирающими вьетнамцами, он искупает грехи того, другого, Джона Леннона, который скупает землю, дома и коров… Но тот был известен, и именно его образ жизни, а не добродетель и жертвенность Марка, служили многим эталоном для подражания.

Джон жил неправильно, недостойно своего великого имени и этим сводил на нет все добрые начинания Марка. К этому мнению мало-помалу приходил он.

Марк периодически ложился в психиатрическую клинику. Лечь его уговаривала Глория, когда замечала, что его паранойя обостряется. Тогда он просыпался среди ночи и заводил горячий спор с ангелами добра и зла.

«Ха-ха-ха! – смеялись над ним черные прислужники дьявола. – Продолжай в том же духе! Будь паинькой и не шали. Скомкай свою жизнь как тряпку и пытайся забить ей дыру в днище нашего мира! Только учти: эта дыра уже километров сто в диаметре, и наш-то Джон быстро грызет края, делая ее все шире и шире… Этот мир скоро рухнет в тартарары, и никто так и не заметит твоей верности!»

– Почему? Почему все слушают его, а не меня? – спрашивал Марк удрученно. – Разве они не видят, что он – «липовый»?

«Пока он жив, будет только так, – продолжали злорадствовать те. – Потому что зло всегда имеет силу, а доброта – слабая и незаметная! А убить его – у тебя кишка тонка. Боишься за свою мышиную душонку!..»

«Не слушай его, – вступали в полемику ангелы Божьи. – Забудь обо всем и просто честно делай свое дело. В мире есть Тот, Кто всегда видит тебя и гордится тобой…»

– Но почему Он не накажет поддельного Джона? Почему он не дает мне возможность учить людей праведности?..

«Пути Господни неисповедимы», – отвечали ангелы смиренно, а их оппоненты злорадно хохотали в ответ.

Иногда, чтобы заглушить эти назойливые голоса, Марк посреди ночи на всю мощность врубал ленноновскую «I Am The Walrus»[160], ему всегда казалось, что эту песню ТОТ Джон Леннон написал специально для него: «Я – это он, поскольку ты – это он, поскольку ты – это я, и мы – всё вместе. Смотри, они бегут, словно свиньи от пуль. Смотри, они летят… Я плачу…»

И он плакал.

В психиатрической лечебнице Марку снимали обострение, и он возвращался к реальности и праведным делам, лишь смутно помня, что с ним происходило недавно.

Увольняясь с работы двадцать третьего октября восьмидесятого года, в документах он вновь расписался: «Джон Леннон».

Двадцать седьмого октября он купил «Смит-Вессон» тридцать восьмого колибра и авиабилет до Нью-Йорка.

Для публики альбом «Double Fentesy»[161] вернул Джона из небытия. Критики отнеслись к нему благосклонно, и он неплохо расходился. Но рекламы, по мнению Джона, было недостаточно.

Оставив затворничество, он принялся сам искать встреч с журналистами. На вопрос одного из них: «Почему вы так долго занимались сугубо женскими делами?», он ответил: «По-моему, нам пора отказаться от мужского превосходства. Смотрите, к чему мы пришли за тысячи и тысячи лет! Мы что же, так и будем продолжать лупить друг друга до смерти?..»