Осколки неба, или Подлинная история The Beatles

– Ты ведь не будешь отрицать, Джон, что над последними альбомами Пол работал намного больше, чем ты.

– Да, – признал Джон. – Я уже давно чувствую себя его сессионным музыкантом. И мне это не нравится.

Джордж согласно кивнул. Его раздражало то, как пренебрежительно Пол относился к его творениям, позволяя вставить в диск только по одной-две песни. И это, кстати, не лучшим образом влияло на его заработок.

– А раз так, – продолжал гнуть свое Клейн, – раз «Битлз» – это Маккартни, а то, что делают остальные сами по себе – ерунда, то его сольник пойдет нарасхват. Особенно если он и в правду неплох.

– Я слушал, – снова вставил свое слово Мартин, – он очень неплох. В меру глуп и мелодичен.

– То есть, он обещает быть бестселлером, – заключил Клейн.

Свою лепту в разгром безмятежности Джона внес Спектор:

– А если в конверте пластинки Пола будет заявление о распаде «Битлз», то «Let It Be» уж точно никому не будет нужен. Я старался создать впечатление репетиции живой группы. Теперь всем будет ясно, что это – блеф.

Все смолкли, обдумывая сказанное.

– До чего мы доехали, парни, – нарушил тишину Ринго. – И только оттого, что ни один не хочет чуть-чуть подвинуться… Спасу нет, какие все гордые… – Он поднялся. – Поеду-ка я к Полу, попробую его отговорить.

– Лучше ехать Джону, – предложил Клейн.

– Ну уж нет! – замотал головой тот. – Если поеду я, я набью ему морду!

– Мне тоже не стоит, – задумчиво сказал Джордж. – Пусть едет Ринго.

– Что ж, ладно, – нехотя согласился Клейн. – Давай, Ричи. На тебя, затаив дыхание, смотрит весь мир.

Когда Ринго проходил через приемную, ту же фразу – «На тебя смотрит весь мир…» – прошептала так, что он не услышал, Дебби и до боли закусила пухлые губы.

– Не знаю, правильно ли я поступаю, – Пол выглядел таким несчастным и испуганным, что Линда сейчас испытывала к нему почти материнские. – Мы были друзьями много лет. Мы были почти как семья…

Линда хотела сказать, что теперь у него есть другая семья, но тактично промолчала.

– Мы любили друг друга, – продолжал он говорить, скорее, сам с собой, чем с ней. – Я всегда знал о той чертовщине, которая опутывает нас, но старался забыть… Но Клейн… Как я ненавижу его! – Лицо Пола исказила ненависть, а у Линды в готовности заплакать задрожали губы. Ей было очень неприятно видеть Пола таким. – Он всех настроил против меня! – Ничего не замечая, ударил кулаком по столу Пол. – И теперь я должен быть твердым. Обратного пути нет.

Раздался звонок. Пол включил переговорное устройство:

– Кто там?

– Пол, это я, – раздался голос Ринго.

– Чего тебе?

– Впусти сначала… Тут холодно.

– Нам не о чем разговаривать. – Пол отключил переговорник.

Минут десять Ринго давил на кнопку звонка, бормоча:

– Так-то ты поступаешь со старыми друзьями? Но я не отступлю. Потому что я одинаково люблю и тебя, и Джона, и я смогу вас помирить…

Пол не отвечал. Тогда Ринго, не обращая внимания на удивленные восклицания фанаток Пола, вечно дежуривших тут, перелез через ограду, поднялся на крыльцо дома и начал методично колотить ногой в дверь.

– Вот же дятел, – усмехнулся Пол, – ну что мне с ним делать?

– Впусти его, – посоветовала Линда. – И будь с ним помягче…

– Нет. – Пол поднялся. – Я не дам ему говорить со мной. А то он уговорит. Я сделаю все, как надо.

Отперев, он распахнул дверь, и Ринго, делавший очередной пинок, с трудом удержался на ногах. Невинно глядя на Пола снизу вверх, он предложил:

– Побеседуем, Макка?

Линда тоже вышла из комнаты и, прислонившись к косяку, приветливо кивнула ему.

Пол молчал, разглядывая его, словно не мог на что-то решиться.

– Аллен Клейн не такой уж плохой парень, – сказал Ринго, – и все мы хотим тебе только добра…

Зря он сказал про Клейна. Пол решился. Стиснув зубы, он, не проронив ни слова, правой рукой взял Ринго за лацканы пиджака и влепил ему левой такую затрещину, что мир для того полыхнул болезненным белым фейерверком.

Пол услышал испуганный вздох и тут только обратил внимание на десяток девушек, наблюдавших эту сцену из-за прутьев ограды.

Толкнув ошеломленного Ринго назад, он захлопнул перед его носом дверь. И без сил опустился на пол.

Услышав всхлипывания, он поднял глаза и увидел, что Линда плачет.

– Я должен был… – сказал он неуверенно. – Они ведь ничего не понимают…

Когда Ринго вернулся в «Эппл», Дебби кинулась ему навстречу. Фингал был порядочным, и она приложила к его щеке смоченный одеколоном носовой платок. «Ублюдок! Какой же он ублюдок!…» – повторяла она. А затем принялась сладострастно вырезать бритвой все изображения Пола из плакатов на стенах приемной и рвать их на мелкие кусочки.

Эта процедура была похожа на ритуальное действо, и работники студии, столпившись тут же, наблюдали за ней. Без ненависти в голосе имя Пола не произносил теперь никто.