Осколки небес (СИ)

Очевидно, обилие народа спугнуло наблюдателя: среди толпы не больно-то помелькаешь — бдительные бабки мигом сообщат куда следует. Или же усталость одолела, или грипп настиг: шутка ли — сутки простоять на пронизывающем ветру! А то и просто поесть захотелось — с кем не бывает? Так или иначе, чудак из поля зрения пропал. Грех было не воспользоваться моментом.

Не говоря ни слова, Андрей отправился в прихожую. Бросив свои бумажки, Варвара настигла его уже натягивающим на плечи куртку.

— Я с тобой! — заявила она твердо и полезла в гардероб за сапогами. В своей длинной широкой юбке, застиранном берете и с небрежно намотанным на шею шарфом Варя напоминала то ли уличную торговку, то ли переселенку из южной страны — тряпичных узелков и котомок не хватало.

Андрей поморщился, но поводов для возражения не нашел. Да и самому спокойнее, когда девчонка под присмотром.

Путешествовать по столице в час пик — удовольствие ниже среднего. Варя реагировала спокойно, а Андрей извелся. Вдобавок, в салонах ползущих черепашьим ходом машин ему то и дело чудилось очаровательное личико Светланы, а в пешеходах — костлявые изломы старческого тела в полупустом костюме. К тому времени, как удалось выбраться из пробок, окончательно стемнело. Зарядил унылый дождь. По ветровому стеклу, быстро леденея, поползли сотни сияющих капель.

Свернув с Проспекта Мира и миновав длинную, узкую арку старинного здания, машина окунулась в неприятный чернильный сумрак. Свет разрозненных фонарей путался и застревал в сырых от дождя кронах деревьев, стекая на мокрый асфальт мутными лужами и порождая тут и там черные, слепые впадины теней.

Андрей втиснул машину между парой внедорожников и заглушил двигатель. Фары потухли. Притихшая Варвара не шевелилась.

— Приехали, — сообщил он, отстегивая ремень, и выбрался из салона под колючую изморось.

Слева вдруг мелькнула пара фосфоресцирующих точек. Тощий и голенастый, промокший до нитки котенок деловито топтал капот соседнего джипа — как вообще умудрился взобраться на такую высоту?

— Маленький, а какой шустрый, — удивленно отметил Андрей.

— Кис-кис-кис! — позвала Варя, высунувшись из машины.

Шерсть на котенке встала дыбом, и с громким шипением тот скатился с капота и канул во мрак.

За тяжелой дверью подъезда открылся просторный вестибюль. Широкая лестница устремилась вверх тремя пролетами, огибающими огражденную решетками лифтовую шахту. Стук подметок приглушала ковровая дорожка. Резные, лакированные перила тянулись вдоль обеих сторон лестницы.

Площадка второго этажа ограничивалась двумя дверями с молочным рифленым стеклом, и здесь, на самой верхней ступеньке восседал еще один котенок. Или тот же самый. Мокрый — свалявшаяся шерсть торчала иголками. Худосочный. С бандитской мордой, на которой — можно было поклясться! — блуждала глумливая ухмылка.

Заметив его, Андрей встал как вкопанный.

— Брысь! — вырвалось само собой.

Котенок одарил его презрительным взглядом и не шелохнулся.

— Не обижай животное, — укорила Варя. — Смотри, несчастный совсем промок, оголодал и трясется от холода. Погоди, у меня где-то был кусочек хлеба.

Пока Андрей соображал, откуда на престижной жилплощади взялся этот явно бродячий мешок с костями и блохами (видать, кто-то сердобольный пожалел и впустил), Варвара порылась в сумке, зашуршала пакетиком и извлекла белый сухарик. Однако стоило лишь протянуть угощение котенку, как тот взревел благим — и совершенно не кошачьим! — матом, кубарем скатился с лестницы и скрылся в вестибюле.

— И этому ты не понравилась, — прокомментировал Андрей.

Варя смутилась и сжала хлеб в кулаке.

На третий этаж поднимались уже с опаской, однако на двух особях кошачья популяция, видимо, прервалась.

На звонок никто не среагировал.

— Подождешь в прихожей, — предупредил Андрей, отпирая дверь. — Я быстро. Заберу альбом и вернусь.

— Нехорошо вторгаться в чужой дом без разрешения, да?

— После десятой попытки дозвониться — нормально.

Замок щелкнул, открываясь. Андрей толкнул дверь и в тот же миг замер. Рифленая подошва ботинка, скрипнув, соскользнула с деревянного порога; пальцы напряженно повернули ручку в обратную сторону, придерживая, чтобы выдвинувшаяся из паза собачка не издала ни звука.

В доме кто-то находился.

Из темных недр повеяло сквозняком и прогорклой замогильной сыростью, словно прихожая сообщалась с подземельем. Страх полоснул по нервам, подстегивая убраться подобру-поздорову, но Андрей с каким-то обреченным, отчаянным упрямством шагнул в квартиру.

Из-под двери отцовской спальни пробивалась тоненькая полоска света. Не снимая обуви, он приблизился. Чувствуя гулкие, сильные удары сердца в груди и подкатившую к горлу нервную тошноту, надавил на дверь.

В первую минуту Андрей даже не сообразил, кто это грузный и неопрятный, в перепачканной клубничным джемом рубашке развалился в кресле у стола. И почему так нелепо повернута голова. И разве удобно спать в такой изломанной позе. И отчего остекленевший взгляд не меняется, на землисто-сером лице не проступает узнавание, а губы вымазаны черным и блестящим.

А затем осознание накрыло волной дурноты.