Осколки, острые, как ножи

— У меня тут с собой есть… Но он дорогой, жалко, а так бы глядишь влил бы ему полстакана сорокаградусного, так вмиг бы очнулся.

— Ладно, ты ж небось бережешь?

— Ну вроде того.

— Ладно, подождем, может сам очухается.

— Ага.

— Ладно, Миш, что мы еще имеем? Какие данные, может известно кто выходил из квартиры, кто входил.

— В общем, так, Вась. Я тебе сейчас все скажу, потом еще в ваше ведомство передам материалы в печатном виде.

— Ну, само собой.

— Итак, погибшая Ольга Шепелева, живет, точнее, жила в этой самой квартире. Живет с матерью и с отчимом, это вот он там, в углу сидит, в себя приходит. Он, значит, наряд вызвал. На него и на сожительницу — они не расписаны — я потом еще досье скину. Хотя за ними ничего особо нет, так, парковка, превышение скорости пару раз… Ну, в общем, ничего особенного. Оснований подозревать их — никаких. Соседи, как водиться, молчат как рыбы об лед. Никто ничего не видел и не слышал.

— Ну, понятно, как обычно, в общем. Слушай, а ты сказал погибшую звали Ольга Шепелева?

— Да, а что?

— Да я ж с моей Ленкой развелся, она себе девичью взяла, тоже Шепелева… И дочку с собой забрала…

— Это она Василий — неожиданно раздался убитый голос из угла, где сидел отчим погибшей — Это твоя дочка, Ольга, лейтенант.

— Врешь, сволочь! — вспыхнул следователь.

— Не вру — окрепшим голосом проговорил отчим, вставая со стула — Она это… Ленка с тобой и развелась, боялась твоей работы, и вот до тебя, сволочи, дотянулось…

Петренко изменился в лице, и бросился в комнату, где работал криминалист. И при взгляде на убитую в глазах у него поплыло — в изуродованном ножом лице, он узнал лицо своей дочки Ольги…

— Выродок… я тебя найду теперь… сука… — сказал он непонятно к кому обращаясь.

— Вась, я тут закончу все, потом зайдешь лады? Не мешай — рассеяно произнес криминалист.

— Сашк.

— Что?

— Знаешь, Сашк… — и Петренко коротко высказал криминалисту, куда тот может идти со своей работой. После чего, он вышел из комнаты.

— Васьк, ты что? — окликнул его ошарашенный криминалист, но следователь, ничего ему не ответил.

— Миша — обратился он к представителю прокуратуры — Точно никого не видели? Соседи там, или еще что?

— Нет… Вась, это что правда, твоя дочка?

— Да… Она это, Мишк, она.

— Соболезную, Вась.

— Спасибо… на добром слове.

Как во сне, механически, Василий заполнял все необходимые документы, допрашивал отчима Оли, записывал его показания. Внешне он выглядел собранным и спокойным… более спокойным, чем обычно.

А в душе его воцарилась пустота. Он вспомнил, что с Олей он не виделся ни разу после развода — все дела, да дела, подготовка к проверке из министерства. А вот теперь оказалось, что … А что было теперь вздыхать.

Тем временем приехала бригада скорой. Вместе с ними он спустился в низ, не в силах оторвать взгляд от черного мешка, в котором исчезло Олино тело. И когда его погрузили в машину, он направился к их служебной машине, разбудив дремлющего Петьку.

— Петьк.

— А?

— Петьк… У тебя же есть я знаю… Ты под сидением прячешь…

— Вась, ты что? Нам же сейчас в отделение, там Федорыч…

— Петр — убитым голосом произнес следователь — дай мне водки!

— Ну ладно… — пробормотал водитель, ошарашено глядя в лицо Василия, достав из под сидения бутылку водки.

Не меняясь в лице, Петренко одним глотком порядком облегчил бутылку. Протянув Петьке её обратно, он услышал звонок сотового телефона — это звонили водителю.

— Да, Степан Федорович, да… — ответил Петька — Хорошо, привезу, да… К вам зашел? Да, хорошо, передам… Да, скоро будем… Да, все закончили… Увезли… Ну, как вам сказать… Не очень так… Да, а откуда… Да… Ладно… До свидания, Степан Федорович!

— Федорыч звонил? — спросил водителя Петренко.

— Да, Вась, ты это в порядок себя приведи, тебя Федорыч вызывает.

— Лично?

— Да.

— А сам что не позвонил?

— А шут его знает. Вась, что стряслось то? На тебе лица нет? Северный был?

— Он, сука.

— А что… такое сделал то?

— Петьк.

— А?

— Заткнись, сделай одолжение.

Обычно болтливый и неугомонный Петька, сейчас счел за лучшее промолчать, и обратную дорогу в отделение нарушал только звук мотора, даже радио никто не включал.

Прибыв в отделение, Петренко как есть, прямо с папкой, в которой лежали протоколы и прочее, направился в кабинет к Федорычу. А точнее к майору милиции, начальнику убойного отдела Степану Федоровичу Михайловскому. Подойдя к двери Петренко, постучал.

— Войдите — донесся из за двери голос майора, и следователь вошел.

— Садись, Василий — указал Федорыч на стоящий перед его столом стул.

Не произнося ни звука, лейтенант сел. Сидящий в кресле начальника, мощного телосложения мужик, в форме майора взглянул на него тяжелым взглядом. Наверное, так же в молодости Федорыч смотрел на своих соперников на ринге — у него был разряд по борьбе, и даже годы и сидячий образ жизни, не могли сильно изменить его внешне. И в преклонном возрасте он оставался здоровым, как медведь, и таким же он был в работе — суровый и непреклонный.

— Ну, что Василий, как самочувствие? — поинтересовался Федорыч у следователя.

— Нормально, Степан Федорович.