Осколки отражения

Вадим обхватил шею руками, пытаясь понять, что же сейчас мешает ему дышать, но легче не становилось. Тогда он ринулся к ближайшему окну и с силой ударил в стекло кулаками, надеясь, что треснувшая поверхность разлетится на части, впустив воздух с улицы. Но ничего не произошло, лишь скрежет усилился, а трещин на поверхностях стало ещё больше, и они стали мельче. Вадим снова и снова колотил стекло, пытаясь пробить в нём брешь, но оно не поддавалось. Обессилев, Вадим сполз по стене на пол и упёрся головой в подоконник, пытаясь хоть как-то дышать. Становилось душно и жарко. Медленно, но верно его сознание угасало, утягивая его в невыносимый жар, разгоравшийся где-то глубоко в груди. Непослушными пальцами Вадим попытался расстегнуть верхние пуговицы на рубашке, но с нескрываемым сожалением понял, что на нём футболка и толстовка.

«Кто-то собирает осколки…», новый шёпот заставил Вадима вздрогнуть и вызвал внутри яростное раздражение, а следом неуправляемый взрыв злости. Он резко вскочил на ноги и со всей силы ударил кулаком в ближайшее стекло, пытаясь выплеснуть наружу всю свою ярость, которая копилась в нём последнее время. Он слишком долго сдерживал её, пытался контролировать, больше молчать и по возможности держать её глубоко в себе. Но эта комната, эти стекла и зеркала, и особенно этот шёпот окончательно и бесповоротно уничтожили все сдерживающие барьеры, все границы его собственной дозволенности, все запреты. Он сильнее всего этого. Он сильнее всех! Стекло вздрогнуло под костяшками пальцев Вадима и завибрировало. Вадим медленно поднял вверх голову, и только секунды не хватило ему, чтобы отшатнуться назад, как со звоном огромное стекло, начинавшееся где-то у потолка, рухнуло вниз, погребая его, Вадима, под собой. Он только и успел пригнуться к полу и закрыть голову руками. «Нет». Последнее, что мелькнуло в его голове. Его обдало жаром, невыносимым жаром, словно рядом в его сторону полыхнуло пламя огромного костра. Вадим сильно зажмурился и сжал зубы, на секунду задержав дыхание.

«Кто-то собирает осколки…» Вадим выдохнул, открыл глаза и упал на колени, упираясь руками в пол. Сам он и всё вокруг него должно было быть покрыто битыми стёклами, но их не было. Повсюду, разносимый ледяным ветром с улицы по полу, еле слышно шуршал песок. Вадим тряхнул головой, и мелкие песчинки с его русых волос посыпались на лицо и руки.

«Ты больше всех получил…», тема шёпота сменилась, и Вадим, придя в себя от глотка свежего морозного воздуха, внимательно осматривал пол и углы комнаты. «Больше всех получил…», настойчиво продолжал голос.

«Тебя одного тому хватит, кто силу собирает…» Совсем рядом под старым громоздким шкафом что-то блеснуло, что не ускользнуло от внимания Вадима. Он медленно встал, и, пошатываясь на скрипучем песке, и ёжась от холода, направился в сторону отблеска.

Вадим нагнулся и заглянул под шкаф под всё по-прежнему не умолкающий шёпот. «Тебя одного хватит…» Но Вадим уже больше ничего и никого не слышал. Он нашёл нечто, чего уж точно не ожидал увидеть в комнате, где после обрушения, стёкла стали песком – крупный осколок старого пыльного потемневшего от времени зеркала. Зеркало! Вадим с нетерпением стал тереть поверхность рукой, надеясь найти ответы на свои вопросы там, внутри, в отражении. «Береги в себе себя…» Последнее, что услышал Вадим, перед тем, как отразился в найденном осколке. Вернее, он должен был отразиться, но отразился кто-то другой. Там, внутри зеркала, возник незнакомый Вадиму высокий тёмноволосый кареглазый парень, он стоял во весь рост по ту сторону осколка зеркала, смотрел исподлобья, хищно сощурив глаза, странно склонив голову на бок. Резкий бросок и рука незнакомого парня вырвалась наружу из осколка, крепко перехватив шею Вадима ледяными пальцами.

– Отдай! – раздавался голос человека из зеркала, всё сильнее и яростнее сжимавшего горло Вадима. – Отдай!

Вадим отшатнулся назад, ударившись головой о массивный старый шкаф. Он пытался отбросить осколок в сторону вместе с рукой и незнакомцем, но не выходило. Его собственные руки не слушались, они, словно повиновались тому, из зеркала, намертво вцепившись в острые края осколка, вдавливая его в ладони и разрезая их, словно помогали тому, а не Вадиму.

– Отдай! – закричал незнакомец, продолжая душить Вадима, тот хрипел, пытался вырваться, вывернуть шею в сторону. – Верни мне моё!

Вадиму нечем стало дышать, он дёргался в разные стороны, пытался освободиться, пытался вдохнуть. Реальность разрушалась, как то самое окно, разбитое им только что, откуда порывами холодного ветра заносило в комнату крупные хлопья снега. Там спасительный воздух, но к нему не пробраться, к нему не вырваться. Реальность осыпалась чёрными точками перед глазами и расплывающимися красками, хрипами, рвущимися из лёгких наружу.

– Ты взял то, что нужно мне! – продолжал вопить тот, кто так старательно сейчас хотел расправиться с Вадимом одной рукой, тот, кто был сильнее – сильнее его, Вадима. – Я сам заберу! Я заберу у тебя всё: и моё, и твоё! Мне нужнее! Сейчас! Отдай!