Осколки падающих звёзд (СИ)

Как так?! Незнакомое чувство гнева, такое сильное, что с ним не справиться, поднялось внутри. Что же Лёша, совсем не вспоминает о ней? Почему они никак не встретятся, почему? Есть в этом что-то неслучайное, чья-то злая воля… Лада вышла на улицу, постояла в раздумьях. На сером небе сквозь серые облака еле заметно пробивалось серое солнце. И её жизнь такая же серая, всё в ней не так. Вчера позвонила бабушке, осторожно сказала про Лёшу, но та разохалась, разволновалась. Будет пить лекарства весь день…

Надо идти. Сегодня она снова пропустила занятия, не лезет в неё пока никакая учеба. Вернётся в общежитие, может, займётся курсовой, чтоб прогнать свои горестные мысли.

Ещё издали Лада увидела её… Боже мой! Мама Тимура выглядела ужасно. Мертвенно белое лицо, блуждающий взгляд, растрёпанные волосы спутанными прядками выбивались из-под криво сидевшей шапки. Она вытягивала шею под размотанным полосатым шарфом, высматривая кого-то. Неужели её?! И как разыскала только?! В ужасе девушка сделала шаг назад, но женщина уже увидела Ладу, и дикой радостью засветились её глаза.

— А-а, пришла… Думала, не найду тебя, тварь, — произнесла она зловещим голосом, едва шевеля бледными губами. — Ты не ответила мне, за что ты так с моим сыном?! Отвечай, гадина!

Наклонив голову, она шла навстречу, вытянув руку, словно желая вцепиться в горло своей жертве. Куда спрятаться от её страшных слов?! От глаз, в которых сверкали молнии? Приоткрытая дверь общежития манила, обещала защиту от этой женщины, сошедшей с ума от невыносимого горя. Но ослабевшие ноги не слушались, словно она не она, а тряпичная кукла. Сжавшись от страха, несколько секунд Лада стояла не двигаясь, словно приросла к месту, не веря, что это снова происходит с ней.

— Из-за тебя его нет на свете! — громко выкрикнула её мучительница. — Не дам тебе покоя, так и знай! Гори ты в аду! Убийца!

Она выплюнула это слово, и, будто выстрел, раздавшийся совсем рядом, это страшное слово заставило Ладу вздрогнуть, привело в чувство. Закрыв лицо тыльной стороной ладони, чтобы не видеть эти безумные глаза, она бросилась к двери.

— Не убежишь! Найду! Уничтожу! Ответишь за всё! Тёма-а, сынок… — в бессильном отчаянии женщина зарыдала глухо и страшно.

Мамочки, есть ли на свете убежище, где можно спрятаться от этого ужаса?! Стремглав поднявшись по лестнице, Лада ворвалась к себе в комнату. Её колотило, сердце билось где-то в горле, мешая дышать. Боль от отчаяния, слабости и бессилия разлилась по телу. Больше она не сможет вынести такой встречи, она просто умрёт, если такое повторится! Желание исчезнуть отсюда, из этого опасного места, из этого злого города было невыносимым. Бежать! Спрятаться! Туда, где не обижают, где любят, туда, где не произносят невозможных, убийственных слов! Да хоть куда-нибудь…

Плохо соображая, что делает, Лада выхватила из шкафа сумку, сгребла в неё с полки одежду и бельё, покидала туда вещи из тумбочки. Да, паспорт и деньги, её мизерные накопления, не забыть!

Через пять минут Лада уже мчалась вниз, словно какая-то неведомая сила гнала её. Низко надвинув капюшон пуховика, быстро направилась к остановке. Она поедет к бабушке, отсидится там, придёт в себя, залижет раны.

В шумном зале вокзала, в этом человеческом муравейнике, среди множества людей, суетившихся между белыми мраморными колоннами, простыми и строгими, ей стало немного легче. Лада присела у стены, украшенной мозаикой, глядя на сложенного из кусочков стекла и камня широкоплечего рабочего с молотом в руках. Рабочий смотрел на неё строго и серьёзно, будто призывал не делать ошибок. Лада задумалась. Нет, к бабушке она не поедет, та, поняв, что внучка приехала не вовремя, заподозрит неприятности, расстроится и у неё обязательно подскочит давление. А там и до скорой недалеко. Но и в общежитие она ни за что не вернётся.

«Граждане пассажиры, будьте осторожны, поезд Абакан — Москва прибывает на первый путь». Сама судьба подсказывала ей, что делать. Красивый голос, раздавшийся из динамика, заставил вскочить и направиться к кассе.

— Один билет до Москвы, общий вагон, — Лада протянула кассиру деньги и паспорт.

И всё, обратного хода нет, пусть она миллион раз пожалеет об этом.

* * *

Вагонные колеса бодро стучали на стыках, словно выбивали ритм веселой песенки. Мельтешили за окном телеграфные столбы, проносились так близко, что хотелось отшатнуться. А за ними заснеженные поля и белые деревья, и снова, как в калейдоскопе, поля и деревья, поля и деревья. Все дальше и дальше, всё быстрей и быстрей уносил поезд Ладу от страшного места, туда, где теперь её никто не сможет достать.