Осколки памяти

Виктор же в кепке и с неизменной «Беломориной» в зубах подходил к корове и матом орал ей: «Стоять!!». Для острастки бил сапогом в коровье пузо. Корова съеживалась и начинала мелко дрожать от страха. Он садился и, не помыв ей вымя, принимался доить. Некоторые осмелевшие коровы мстили: слегка обернувшись, искоса поглядывали на него и, видимо, ждали, пока ведро наполнится молоком. Потом задней ногой, как бы случайно, ударяли по ведру, и оно опрокидывалось. Стены фермы после этого дрожали от громкого мата Виктора и звуков ударов сапог по коровьему животу.

К лошадям он тоже относился очень грубо. Собираясь поехать куда-то по делам по деревне, надевал на лошадь хомут, конечно, матеря ее и всю ее родню. Полностью запрягал, подтягивал подпруги, ехал, не сидя в телеге, как все, а обязательно стоя. Натянув вожжи, орал: «Пошла!» и больно стегал лошадь кнутом. Лошадь срывалась галопом и неслась по улице по грязи и лужам, давя кур.

Помню такой случай. Было сентябрьское воскресенье. Виктор собрался на охоту на рябчиков, положил в рюкзак пару вареных яиц, бутылку с водой и кусок хлеба. Надел рюкзак на плечи, ружье через плечо, медленно пошел по дороге к лесу. До леса было километра полтора. Несколько дней перед этим воскресеньем был сильный ветер, шел дождь, дорогу развезло. Каждый шаг давался Виктору с трудом, сапоги погружались в густую, тягучую грязь и чавкали. До леса он добирался около часу.

На опушке леса, прямо у входа в него, поперек дороги, загораживая проход, лежала громадная, зеленая, красивая ель с густыми лапами веток. Виктор не стал поваленную ель обходить, а решил, держась за ветки, протиснуться через нее на ту сторону. И вдруг нос к носу столкнулся с мордой огромного медведя.

Далее события замелькали, как при быстрой перемотке ленточного кино. Он несся домой, едва касаясь грязи на дороге. Ружье и сапоги остались далеко позади. Рюкзак хлопал по спине, и ему казалось, что это медведь настигает его и вот-вот схватит. Легко и красиво в высоком прыжке он перепрыгнул изгородь у дома и вбежал в избу. С его бурного старта после встречи в лесу с медведем прошло, наверное, не более 10-15 минут. Человек в экстремальных условиях, оказывается, может многое такое, что ему и не снилось.

Октябрь 1963 года. Скоро увезут призывников из Самоцвета на сборный пункт в Егоршино. Меня уже уважительно все больше и больше сотрудников зовут не «товарищ начальник», а по имени-отчеству. 27 октября вечером в самой большой квартире на станции накрыли столы, провожали меня в армию. Говорили про меня только хорошее. Я напился, мужики заставили. Никогда не пил до этого и не курил. Утром за 15 минут до прибытия поезда призывников построили на перроне, провели перекличку и инструктаж на дорогу. Пьяных не было вообще. Все были слегка радостно возбуждены. В армию служить шли охотно, и мы, и наши родные гордились службой в Советской армии. Началась новая страница жизни.

ВСПОМИНАЯ МОЛОДОСТЬ

Заканчивая третий год срочной службы в Советской Армии сержантом по званию, я написал запросы в Могилевское и Минское отделения Белорусской железной дороги, возьмут ли меня на работу после армии и дадут ли жилье. Хотелось вернуться в родную Белоруссию. Из того и другого отделения ответили, что возьмут, конечно, но вот первое время будут проблемы с жильем. Написал в Егоршинское отделение, откуда призывался. Ответили, что работа и жилье будут сразу, как приеду.

Вспомнил, что еще до моего призыва в армию начальник Егоршинского отделения Свердловской железной дороги Шиманович хвалил меня за работу и предлагал похлопотать, чтобы в армию не призвали; обещал должность поездного диспетчера. Я тогда не согласился. Вообще-то был я с детства болезненным, часто лежал в больнице, и это меня здорово угнетало. Поэтому в армию я рвался, хотел заставить себя быть как большинство тогда: сильным и здоровым; к тому же в то время, а это начало 60-х годов, служба в армии была почетным занятием и гордостью.

Я вернулся из армии спортсменом и физически здоровым человеком, а вначале не мог подтянуться на турнике ни разу. Но тренировался. Бегали мы в армейских трусах и сапогах. Бежать медленно не давали комары, облепляя и нещадно жаля худосочное тело.

После отбоя, когда все уже спали, качал мышцы на турнике и брусьях возле каптерки. Через год службы имел второй спортивный разряд по бегу, одевался на спор за 28 секунд, на турнике делал подъем с переворотом, не спускаясь вниз, почти 30 раз. Так и научился постоянно себя преодолевать. Спасибо Советской Армии.

И вот вернулся. Начальник отделения железной дороги предложил полгода поработать дежурным по станции Буланаш, это в шести километрах от Егоршино, позднее обещал перевести в диспетчера. Дал согласие. Был я холост. Коварство Шимановича понял, приехав на станцию Буланаш. Оказывается, летом этого года на Буланаш после окончания Свердловского железнодорожного техникума прибыли три молодые и холостые девчонки, которые стали работать дежурными по станции. К одной из них, Неле Фатеевой, меня и назначили стажером на шесть смен.