Осколки под стеклом

— Алкоголиков поусыпляли, а водку продают, — хмуро сказал он, раскладывая на импровизированном столе алюминиевые вилки.

— А это верно! — воскликнул отец Андрюша, пристраиваясь поближе. — Соблазн должен быть. Должен быть соблазн, иначе как души рассортировывать? Плохая душа поддастся соблазну, хорошая душа мимо пройдет… А если не будет соблазна? А если не дать Еве яблочко, а? И ведь не будет человечества, если яблочка не дать…

Он повернул круглую голову к Игорьку:

— Не тошнит? Тогда кушай.

Игорек подцепил вилку левой рукой и ткнул ее в банку с тушенкой. Он был голоден и не знал, сколько пролежал в этом подвале. Отказываться было глупо.

Напротив него Антон тоже взялся за вилку, но сначала налил в стаканчик остро пахнущей водки и выпил разом, и лишь потом выловил крохотный серо-зеленый огурец.

— Будешь? — спросил он, кивая на бутылку. — Согреешься.

— Я не пью, — скованно отозвался Игорек.

Ему было стыдно за свои увещевания — наплел бредятины об излечении… тот еще спаситель.

— Не бойся, — сказал Антон. — Здесь тебя никто не увидит.

— Да я вообще не пью, — покачал головой Игорек. — Из принципа…

— Это что за принцип? — осведомился Антон, ставя перед собой второй стаканчик. — На чем основан?

Игорек подтянул бесполезную холодную руку поближе к себе — чтобы согрелась.

— Нельзя терять контроль над собой, — хмуро сказал он.

Отец Андрюша, жуя кусок тушенки, одобрительно и часто закивал.

— А ты не теряй, — пожал плечами Антон и плеснул водки в пустой стакан. — На.

Он наклонился, передавая стаканчик, и на свежем белом полотне повязки снова выступила кровь.

— Осторожно, — безотчетно сказал Игорек. — Не двигайся резко…

Антон посмотрел на него, потом на свою грудь.

— За знакомство, — сказал он и приподнял руку. Сбоку потянулась пухлая рука отца Андрюши, неизвестно когда успевшего ухватить третий стаканчик.

Игорек посмотрел на него с удивлением — ему казалось, что отец Андрюша духовная особа, а им, насколько он знал, спиртное не полагалось.

Ему самому было мерзко — слишком все вокруг напоминало ту среду, в которой обитала Стелла — все эти пластиковые посудины, немудреные закуски и подвалы… Все то, что привело ее к гибели. Та среда, в которой Игорек всегда ощущал себя скованным и не знал, что говорить и как отвечать.

Под пристальным взглядом Антона водку он свою выпил, и тут же зажевал показавшейся безвкусной коркой хлеба.

Приятное медленное тепло поползло по горлу и спустилось вниз, сжав желудок в легком спазме.

— Выползать на свет тебе нельзя, — глядя куда-то в сторону, сообщил Антон. — Иначе неизвестно, чем дело обернется…

— Да, — веско и печально подтвердил отец Андрюша, снова наливая водки. — Нельзя тебе… Это, Игорёша, такая проблема Спасителей. Никому они живые не нужны. Ты думаешь, придет новый Мессия, и все ему в ножки поклонятся? Не-е-ет, Игорёша, не поклонятся. Надежда-то пропадет… а люди без надежды деньги в храмы не тянут, пожертвования в коробочки не складывают, свечки не покупают — живому верят, иконы не нужны. Поэтому, дружочек, Спасителя снова распнут. А если еще раз придет — распнут и еще раз.

Он запрокинул круглую голову и влил в себя водку, а потом аккуратно поставил пустой стаканчик и нахохлился, словно диковинный коричневый воробей.

— Плохо все это, — печально сказал он. — Очень плохо.

— Тогда мне надо идти, — мертвея от тоски сказал Игорек. — Исчезнуть.

— Исчезнуть, — повторил отец Андрюша. — Поздно, дружок. Бесследно не исчезают. Найдут и распнут.

— Кого сейчас не распнут, — с неудовольствием сказал Антон, кроша хлеб пальцами. — Сейчас всех в мясорубку затолкали, просто фарш медленно крутится, вот и думают, что до них не дойдет…

— Мне надо идти, — повторил Игорек. Вилку он положил на стол. От водки слегка кружилась голова.

— Глупости, — ответил Антон, спокойно прикусывая хрустящий огурчик. — Не будь такой размазней. Забудь обо всех своих близких — иначе тебя как рыбку на крючок подденут, и недолго проваляешься на бережку, хлопая жабрами. Тебе отец Андрюша уже все сказал — не в чести сейчас Спасители. Кому ты нужен со своими чудесами? Тем, кто всю эту кашу заварил? Сейчас ты один такой умный, а вдруг еще появятся? И очередями к ним встанут, чтобы свои болячки лечить. Нужно это кому наверху? Да никому это не нужно, дурак. Побежишь к мамочке — шлепнут в голову, и поплыл. Чтобы не нарушал великого действа — чтобы поперек глотки возрождению здоровой нации не стал. Ты только вслушайся — возрождение! Здоровой нации. И тут ты… балбес. Ты вчера что на площади натворил? А мне что сейчас нёс? Ты к каждой собаке будешь свои целебные лапы тянуть? А хомячков и птичек в твою ветеринарку не подкинуть? Идиот…

Игорек молчал, обдумывая. Второй раз за сутки он оказывался на посиделках с советами — первый раз в кругу Вершителей, второй — в кругу тех, кому они наворотили всю эту невеселую жизнь.

Кому поверить? Крису, который давал шанс за шансом, или Антону, советующему скрыться и никак не проявлять себя?

Вершители чего-то ждали, люди оберегали.