Осколки полевых цветов

Я возвращаюсь на кухню и в микроволновке разогреваю Форресту еду. Я завернута во влажное полотенце, но оно почти не защищает меня от холода кондиционера. Мои волосы мокрые, по спине с них стекает вода.

– Форрест? – зову я, гадая, куда он убежал. – Форрест! – Меня охватывает паника, и я бегу из кухни на улицу, едва не споткнувшись о полотенце. – Форрест! – кричу я, когда вижу его в бассейне, плавающим лицом вниз.

Он подпрыгивает и бросает на меня забавный взгляд.

– Что?!

Мое сердце бьется со скоростью миля в минуту, от ужаса я холодею и не могу сделать ни шага.

– Нельзя спускаться в бассейн без присмотра! – Я почти перехожу на крик. – И уж тем более нельзя, не предупредив меня. – Я прижимаю руку к сердцу в надежде, что оно немного успокоится, но понимаю, что в ближайшее время это вряд ли произойдет.

– Прости, – хмурится он и вот-вот заплачет.

Меня так и подмывает сказать ему, что все в порядке, но я сдерживаюсь. Так поступать нельзя, и я хочу, чтобы он это понял.

– Иди пообедай, а потом мы еще поплаваем.

– Хорошо. – Он говорит тихо, его подбородок дрожит. Он обедает за складным пластиковым столом с набором стульев и старательно отводит взгляд. Я жую яблоко, которое принесла с собой, и потягиваю диетическую колу. Я жду, когда он сделает первый шаг. Он макает куриный наггетс в кетчуп и откусывает кусок. – Мы расскажем об этом моему папе?

Я изо всех сил сдерживаю улыбку.

– Да, нам придется ему рассказать.

Он опускает голову.

– Он разозлится. Он велел мне этого не делать, но я не думал, что это так важно. – Он оживляется, округляет глаза. Его нос покраснел от солнца, и я мысленно делаю заметку нанести на него побольше солнцезащитного крема перед тем, как мы снова выйдем на улицу. – Я отлично плаваю. Честно.

Смягчив взгляд и голос, я отвечаю:

– Не имеет значения, насколько ты хороший пловец. Несчастье может случиться с каждым.

– Даже с тобой?

– Даже со мной.

– А с моим папой? – Он думает, что поставит меня в тупик.

– И с ним тоже.

– Хм, – мычит он. – Значит, он не такой невидимый, как говорит?

– Невредимый, – поспешно поправляю я. – Я знаю твоего отца недостаточно хорошо, чтобы это подтвердить. Насколько я знаю, он может быть несокрушимым.

В Тайере действительно есть нечто мощное. Форрест кивает.

– У него твердые мышцы.

Я запрокидываю голову и смеюсь. Кажется, я люблю этого ребенка.

Глава одиннадцатая

Я просыпаюсь в холодном поту. К коже все липнет. Бинкс открывает зеленый глаз, делает вывод, что я не умираю, и быстро засыпает снова. Мое сердце бешено колотится в груди от этого кошмара.

Дверь со скрипом отворяется.

Руки на моем теле.

Руки, которые должны были защищать меня, укрывать, вместо этого меня разрушают.

По щекам текут слезы. Это не кошмар, а реальность, мое прошлое. Оно всегда возвращается, вечно меня преследует.

Дрожащие ноги ударяются о деревянный пол, и он протестующе стонет, словно я и его разбудила. Я откидываю с глаз волосы, они влажные.

Задыхаясь от недостатка кислорода, спотыкаясь, я спешу к окну и открываю его. Я знаю, что в таком состоянии мне не следует подниматься на крышу, но мне срочно нужно ощутить на лице воздух. Я на четвереньках выползаю в окно.

Обычно сны (кошмары, воспоминания, называйте их как хотите) не влияют на меня так сильно. Вчера я впервые за три месяца сходила к своему психотерапевту, это всколыхнуло кучу дерьма, и, по-видимому, мозг решил атаковать меня в самый уязвимый момент – во время сна.

Я дышу полной грудью, пытаюсь замедлить сердцебиение и вернуть его к нормальной скорости, но понимаю, что скорее всего у меня не получится.

Отправляться на пробежку слишком рано даже для меня: когда я открыла глаза и взглянула на часы, цифры показывали два часа ночи.

Но я точно знаю, что больше не усну. Что-то шевелится в ночи, и я поворачиваю голову и вижу тлеющий огонек сигареты. Страх пронзает все мое существо. Я вдруг осознаю, что кто-то еще не спит в этот час и может меня заметить, но потом я догадываюсь…

– Тайер, – выдыхаю я.

Сигарета исчезает, и становится так темно, что уже ничего не разглядеть. Я изо дня в день твержу маме, что нужно установить фонарь с датчиком движения, но она и слушать меня не желает.

Тайер внезапно появляется на переднем дворе и смотрит на меня снизу вверх со страхом в глазах. Я знаю, что меня легко принять за сумасшедшую. Стою здесь на четвереньках, с безумным взглядом и прилипшими ко лбу спутанными волосами.

– Какого хрена ты делаешь? – Его руки шарят в воздухе, как будто он думает, что ему придется меня ловить.

– Кошмар, – объясняю я.

– И это навело тебя на мысль: «хм, почему бы мне среди ночи не выбраться на крышу?»

– Я туго соображала. – Мои пальцы впиваются в черепицу.

– Оно и видно, – огрызается он, все еще в панике.

– Хочешь, чтобы я спустилась? – Я ползу вперед.

– Нет! – Он вскрикивает и снова машет руками. – Возвращайся в свою комнату.

– Не хочу, – признаюсь я. – Я не смогу уснуть.

Он хватается за голову, погружает ладони в волосы.