Осколки Прошлого

А сам он не видел в жизни ни цели, ни смысла. Он жил в прошлом. Черном, кровавом, ужасающем прошлом.

Пока в нем не проснулось что-то новое. И он, словно сомнамбула, ведомый неведомым кукловодом, снова отправился в мрачные Венерианские подземелья. Порожденное мучительными столетиями одиночества, в нем проснулось новое чувство.

Совесть.

И он улетел на Венеру. Только теперь я понял, зачем он это сделал. Он хотел найти тот самый медальон моей матери, из которого она сделала для меня защиту. Зачем он ему, я не знал. Но ясно увидел его намерение - найти медальон и отдать его... Каким-то людям. В его голове, они виделись жесткими, беспощадными... И справедливыми. Он чувствовал обреченность. Он верил, что после того, как он отдаст им медальон, его просто уничтожат. Но он все равно полетел на Венеру.

Но вместо медальона Грег нашел меня. Шок от осознания поступка Лилианы снова пробудил в нем страх. И его альтер-эго, которое он почти контролировал до этого, снова взяло верх и трусливо бежало обратно в этот одинокий дом.

Снова столетия одиночества. Еще более разрушительные, еще более тягучие. Грег начал полностью сходить с ума.

Он вернулся за мной только через полтысячелетия. Я не понимал, как он справился со своими демонами, но в один из моментов просветления, особо яркого, он вернулся, чтобы забрать меня к себе.

Грег долго не решался разрушить оковы стазиса. Несколько десятилетий потребовалось на это. И вот однажды...

В голове яркой вспышкой возникла новая картина. Грег, безумный, невообразимо старый, стоит над неподвижным младенцем. В его руках дрожит, занесенный для удара, колышек. Нелепый, но от того не менее для меня опасный. Но случайность, провидение, в виде любопытной вороны спасло меня и в этот раз. Грег пришел в себя. Понял, что дальше тянуть опасно, и пробудил меня к жизни.

Я видел, как он старался. Видел, чего стоило ему, постоянно держать себя в руках. Но видимо за эти долгие века, он что-то смог решить для себя, найдя себе смысл жизни в моем воспитании. Не идеальном, полном ошибок и срывов. Он осознавал, что я получаюсь странным, зашуганым ребенком и совершенно никаким псиоником. Но выйти к людям он уже не решался.

Слишком долго он был один. Слишком долго боялся, что мир вокруг, пылая гневом, узнав всю правду о Венерианской чуме, превратит его жизнь в еще больший ад.

И он решил... Я не поверил своим глазам, когда увидел эту решимость в Греге... Он решил убить себя. Он понял, что вредит мне тем, что растит в одиночестве, и что так все оставлять дальше нельзя. Но выйти к людям, раскрыться... К этому он был не готов, он боялся их больше чем смерти.

Грег снял все барьеры и бесконечные фильтры энергии вокруг своего дома. Он поставил защиту мне... Чтобы я... Ничего не почувствовал.

А потом Грег, с трудом перебарывая свое трусливое алтер-эго, коротким импульсом практически полностью сжигает свой мозг, отправляя себя в небытие.

Я сидел, уткнувшись носом в колени, и в сотый раз наблюдал как Грег заваливается на спину. Его смерть - не моя вина. Вряд ли я вообще мог что-то здесь сделать. Он убил себя сам. Насколько это возможно стирая всю свою память о самых страшных поступках в своей жизни.

Величайшее преступление в истории человечества. И страшнейшее из наказаний, которое существует в этом мире. Раскаяние.

Тысячелетие, проведенное в страхе и безумии. Без тени просвета и лучика хоть малейшей радости. Моя детская месть запоздала на десять веков.

Я встал и подошел к своей копии, которая поднимала руку в сторону Грега. Положил самому себе, который час назад был совсем другим человеком, руку на плечо. Тот Артур вздрогнул и повернул голову ко мне. В его глазах мелькнула тень удивления. Вряд ли он сейчас до конца понял произошедшее.

- Мы не убийцы, - сказал я глядя самому себе в глаза, - когда-нибудь мы научимся понимать других людей.

Мне в глаза вдруг ударила вспышка света, а потом знакомо зарябило перед глазами. Я будто слился со своим двойником в единое целое, и на короткое время в голове царил сумбур и хаос. Пока тот Артур, все не понял. Он был странным... Пугливым и вспыльчивым. Желающий странного и вечно запертый в своем хаосе мыслей. Не видящий, и не хотевший видеть мир вокруг. Он долго не мог согласится со мной, но тот Артур, он был все-таки умным человеком. Он все понял.

И мы слились воедино.

На тело навалилось тяжелое чувство, будто тебя скручивают и выжимают, как мокрую тряпку. Но я уже не обращал на это внимания.

Я знал, что возвращаюсь домой.

Глава 8. Редукция состояний.

Полгода после старта "Пилигрима"

Я с трудом разлепил веки. Казалось, в них залили свинец, и потому открывать глаза было так тяжело. Первое, что я увидел - белое размытое пятно. Оно постоянно шаталось вправо, влево, вправо... И ощущение будто вокруг меня не воздух - мягкий гель.

Издалека послышался тусклый женский голос:

- Доктор Розмари! Семнадцатая палата! Пришел в сознание!