Осколки прошлого

– О, Энди, нет, – сказала Лора таким тоном, будто сейчас рассмеется. – Я твоя мать. И всегда была только твоей матерью. – Она коснулась ладонью щеки Энди. – Я так горжусь тобой, мой ангел. Тридцать один год твоей жизни для меня как тридцать один подарок. Ты – та причина, по которой я еще жива. Я бы не смогла проделать этот путь без тебя. Понимаешь? Ты мое сердце. Ты каждая капля крови в моем теле.

Сирены были уже совсем близко, может, в паре улиц.

– Мне так жаль. – Лора уже не могла сдерживать слезы. Вчера она убила человека. Она покалечилась, в нее всадили нож и чуть не задушили. Она оттолкнула свою семью и не пролила ни единой слезинки до этого момента. – Мой ангел. Пожалуйста, прости меня. Все, что я делала, я делала ради тебя, моя Андреа Элоиза. Все.

Сирены зазвучали перед домом. Шины с визгом затормозили на асфальте.

– Беги, – в отчаянии попросила Лора. – Энди, пожалуйста, дорогая, беги.

5

Мокрый песок забился в кеды Энди, пока она бежала вдоль берега. Она прижала косметичку к груди, придерживая молнию пальцами, потому что не решилась тратить время, чтобы ее застегнуть. Луны не было, как и света из особняков-гигантов. Вокруг не было ничего, кроме липнущего к лицу тумана и воя сирен за спиной.

Она оглянулась через плечо. Лучи фонарей метались по участку вокруг дома ее матери. Крики разносились по всему пляжу.

– Слева чисто!

– Справа чисто!

Иногда, когда Энди оставалась висеть на звонке в 911, она слышала, как на заднем плане копы говорили эти слова.

«Теперь можно повесить трубку, – говорила она позвонившему в таких случаях. – Полиция о вас позаботится».

Лора ничего не скажет копам. Скорее всего она будет сидеть на кухне с плотно закрытым ртом, когда они ее найдут. Палаццоло не пойдет ни на какие сделки после сегодняшнего. Лору арестуют. Ее отправят под стражу. Она предстанет перед судьей и присяжными. Она сядет в тюрьму.

Энди ускорилась, будто могла убежать от мыслей о матери за решеткой. Она прикусила губу так сильно, что почувствовала металлический привкус крови во рту. Мокрый песок в ее кедах затвердел, как бетон. Боль была словно некое кармическое воздаяние.

Капюшон был мертв. Она лишила его жизни. Она убила его. Энди была убийцей.

Она так отчаянно замотала головой, что у нее хрустнула шея. Она попыталась взять себя в руки. До конца Сиборн-авеню оставалась где-то треть мили, дальше она упиралась в Бичвью-драйв. Если она пропустит нужный поворот, то окажется в более оживленной части города, где кто-нибудь может увидеть ее в окно и вызвать полицию.

Пытаясь считать шаги, Энди прошла сначала двести метров, потом триста и наконец свернула налево, в сторону от океана. У каждого особняка-гиганта были свои ворота, чтобы к ним на территорию с пляжа не заходили люди. Градостроительный кодекс Белль-Айл запрещал установку любых постоянных ограждений перед песчаными дюнами, так что местные жители довольствовались хлипкими деревянными планками, подвешенными к колючей проволоке, чтобы отпугивать посторонних. Только несколько ворот были оснащены сигнализацией, но на них висели предупреждения, что в случае открытия включится сирена.

Энди остановилась перед первыми воротами, до которых дошла. Она обшарила их по бокам. Ее пальцы нащупали пластиковую коробочку с торчащими из нее проводами.

Сигнализация.

Она подбежала к следующим воротам и проделала то же самое.

Сигнализация.

Энди выругалась, понимая, что кратчайший путь до улицы лежит через дюны. Она опасливо толкнула ногой деревянные планки. Проволока прогнулась. Из песка вынырнул какой-то невидимый якорь, так что забор опустился достаточно низко, чтобы через него можно было перешагнуть. Энди осторожно подняла ногу, стараясь не разодрать шорты о колючую проволоку. Сминая стебли униолы, она двинулась по крутому склону. Она зажмурилась, представляя, какие разрушения оставляет после себя. Пока она пробиралась к вымощенной камнем дорожке, она начала хромать.

Энди оперлась рукой о стену, остановилась, чтобы отдышаться. У нее в горле так пересохло, что начался приступ кашля. Она прикрыла рот рукой, пережидая его. Глаза слезились. Легкие горели. Когда кашель наконец прошел, она безвольно опустила руку. Сделала шаг – будто по битому стеклу. Песок у нее в кедах по консистенции стал похож на комкующийся наполнитель для кошачьего туалета. Энди сняла их, попробовала вытряхнуть. Синтетическая сетчатая материя превратилась в настоящую терку. И все же она решила попытаться втиснуть ноги обратно. Боль оказалась слишком сильной. У нее уже шла кровь.

Энди пошла по дорожке босиком. Она думала обо всех тех уликах, которые найдет детектив Палаццоло, когда окажется в домике. Лицо Лоры, особенно ее налитые кровью глаза, свидетельствующие о недавнем удушении. Полиэтиленовый пакет у нее на шее с отпечатками пальцев убитого. Труп, лежащий в кабинете рядом с перевернутым кофейным столиком. Его проломленный висок. Мокрые от мочи штаны. Пена, высыхающая на губах. Глаза, смотрящие в разные стороны. Кровавый след, тянущийся по ковру вслед за Лорой. Отпечатки пальцев Энди на рукоятке сковородки.