Осколки прошлого

Лора закрыла глаза, которые внезапно наполнились слезами.

— Ты правильно поступила с ним, — сказала Энди. — Ты боролась за него. Это дорогого стоит.

Лора нашла салфетку и вытерла глаза. Она до сих пор не могла смириться с тем, что произошло.

— Я не отходила от него ни на минуту. Даже когда мы обсуждали сделку с ФБР.

Энди прекратила копошиться.

— Эндрю умер через десять минут после того, как бумага со всеми договоренностями была подписана, — продолжила Лора. — Он ушел очень спокойно. Я держала его за руку. Я должна была попрощаться с ним.

Энди шмыгнула носом, пытаясь справиться со слезами. Она всегда была очень чувствительна к настроению своей матери.

— Он задержался на этом свете, чтобы удостовериться, что с тобой все будет хорошо.

Лора снова убрала прядь волос Энди ей за ухо.

— Мне тоже нравится так думать.

Энди вытерла слезы. Она не трогала радио, пока они проезжали через пустынную границу штата. Очевидно, над чем-то размышляла. И так же очевидно пока хотела держать это при себе.

Лора откинула голову на спинку сиденья. Смотрела, как мимо пролетают деревья. Пыталась наслаждаться приятной тишиной. Каждую ночь с тех пор, как Энди вернулась домой, Лора просыпалась в холодном поту. Это был не посттравматический синдром и не тревога за Энди. Она до смерти боялась снова увидеть Ника. Боялась, что трюк с пианино и наушниками не сработает. Что он не попадется в эту ловушку. Что она, ослепленная, снова окажется обманутой.

Она слишком сильно его ненавидела.

В этом и состояла проблема.

Ты не можешь ненавидеть человека, если часть тебя все еще его любит. С самого начала эти две крайности были заложены в их ДНК.

Долгие годы — даже тогда, когда она его еще любила, — какая-то часть нее ненавидела его, как по-детски ненавидишь то, что не можешь контролировать. Он был упертым, тупым и привлекательным, что компенсировало чертову тучу ошибок, которые он постоянно совершал. Причем одних и тех же ошибок, снова и снова. Действительно, зачем браться за новые, если старые прекрасно работали на него?

А еще он был очаровательным. В этом и заключалась проблема. Он мог очаровать ее. Потом вывести из себя. Потом снова очаровать, так что она уже не понимала, был ли он змеем или змеей была она, а он был заклинателем.

Йо-йо вновь возвращалась прямо ему в руки.

Так что он плыл по волнам своего очарования и своей жестокости, причиняя людям боль, и находил себе новые увлечения, оставляя обломки прежних за бортом.

Джейн была одним из таких старых, брошенных увлечений. Ник отослал ее в Берлин, потому что устал от нее. Сначала она наслаждалась свободой, но потом испугалась, что он не захочет принять ее обратно. Она умоляла и упрашивала его. Она делала все, что только можно, чтобы привлечь его внимание.

А потом случилось Осло.

Ее отец погиб, Лора Жено погибла, и внезапно его чары перестали работать. Трамвай сошел с рельсов. Поезд остался без машиниста. Ошибки стали непростительными, и в конечном счете было уже невозможно закрыть глаза на повторную оплошность, а та же оплошность, допущенная в третий раз, повлекла за собой тяжкие последствия: жизнь Александры Мэйплкрофт прервалась, Эндрю был подписан смертный приговор. А потом это все чуть не привело к еще одной потерянной жизни, ее жизни, в ванной дома на ферме.

Это было невозможно объяснить, но Лора до сих пор любила его. Может быть, любила даже больше, чем раньше.

Ник оставил ее в живых — вот что она продолжала повторять себе, когда сходила с ума в тюремной камере. Он оставил в доме Паулу, чтобы охранять ее. Он планировал вернуться за ней. Чтобы забрать ее в их маленькую квартиру заветной мечты в Швейцарии — стране, у которой не было международного договора с Соединенными Штатами об экстрадиции.

И это давало ей какую-то безумную тень надежды.

Эндрю был мертв, и Джаспер отвернулся от нее. Лора продолжала глядеть в потолок своей камеры, и слезы текли по ее лицу, шея все еще пульсировала, синяки все еще заживали, живот с его ребенком внутри округлялся, и она все еще отчаянно любила его.

Клэйтон Морроу. Николас Харп. В бескрайнем океане ее горя — какая ей была разница?

Почему она была такой глупой?

Как она могла по-прежнему любить того, кто пытался ее уничтожить?

Пока она оставалась с ним (а она еще очень долго по собственной воле оставалась с ним, когда он уже катился по наклонной), они вместе боролись против системы, которая нанесла столь непоправимый вред Эндрю, Роберту Жено, Пауле Эванс, Уильяму Джонсону, Кларе Беллами и другим членам их внезапно сложившейся маленькой армии: системы домов помощи. Приюты. Неотложки. Интернаты. Лечебницы для душевнобольных. Грязь. Сотрудники, которым наплевать на пациентов. Санитары, которым только дай потуже затянуть ремни смирительных рубашек. Медсестры, которые делают вид, что их это не касается. Доктора, которые раздают таблетки направо и налево. Моча на полу. Экскременты на стенах. Запертые вместе, больные злобствуют, терзаются, кусаются и дерутся.