Осколки прошлого

— Мисс Оливер, — сказала Палаццоло, — отсутствие всякой реакции с вашей стороны меня очень беспокоит. Если все нормально, то почему вы не разговариваете со мной?

Энди заставила себя посмотреть детективу в глаза. Она обязана была заговорить. Пришло время ей сказать, что у Лоры не было другого выхода. Действия моей матери были самозащитой. Вас там не было, но я была, и я готова поклясться на целой стопке Библий перед любым судом, что у моей матери не было другого выхода, кроме как убить Джону Ли Хелсингера.

— Лора? — произнес Гордон.

Энди обернулась, наконец вырвавшись из темного омута глаз Палаццоло. Она ожидала увидеть свою мать на очередной больничной каталке, но та прямо сидела в инвалидном кресле.

— Со мной все в порядке, — сказала Лора, но ее лицо кривилось от боли. На ней была белая больничная рубашка. Ее рука была привязана к талии ремнем с застежкой-липучкой. Кисть была зафиксирована чем-то вроде байкерской перчатки с отрезанными пальцами. — Мне нужно переодеться, и потом я готова ехать домой.

Гордон уже открыл рот, чтобы начать протестовать, но она оборвала его:

— Пожалуйста. Я уже сказала врачу, что буду выписываться. Она собирает все необходимые бумаги. Ты можешь подогнать машину? — Она выглядела раздраженной, особенно тем, что Гордон не сдвинулся с места. — Гордон, не мог бы ты, пожалуйста, подогнать свою машину?

— Доктор Оливер, — сказала Палаццоло. — Ваш хирург сказала мне, что вам нужно остаться на ночь, а может, и дольше.

Лора не спросила женщину, кто она или почему она разговаривала с ее хирургом.

— Гордон, я хочу поехать домой.

— Мэм, — снова начала Палаццоло. — Я детектив Палаццоло из Полицейского управления Саванны…

— Я не хочу говорить с вами. — Она посмотрела прямо на Гордона. — Я хочу поехать домой.

— Мэм…

— У вас проблемы со слухом? — спросила Лора. — Этот человек юрист. Он может рассказать вам о моих законных правах, если они вам неизвестны.

Палаццоло нахмурилась.

— Да, мы это уже проходили, но я хочу прояснить для протокола: вы отказываетесь от дачи показаний?

— В данный момент, — вмешался Гордон, потому что охотнее всего он вставал на сторону Лоры в конфликтах с посторонними. — Мои представители позвонят вам, чтобы назначить встречу.

— Я могу задержать ее в качестве особо важного свидетеля.

— Можете, — согласился Гордон. — Но тогда она сможет остаться здесь согласно врачебному предписанию, и вы все равно не получите к ней доступ.

Лора попробовала вклиниться:

— Я была под анестезией. Я не в состоянии…

— Вы себе же делаете хуже. Вы это понимаете, да? — Доброжелательный фасад в духе «мы все на одной стороне», за которым скрывалась Палаццоло, рухнул. Она была явно вне себя. — Только тем, кто держит язык за зубами, есть что скрывать.

— Мои представители свяжутся с вами, когда она будет готова говорить, — повторил Гордон.

Края челюсти рельефно выступили на лице Палаццоло, словно стальные шарниры, когда она сжала зубы. Она коротко кивнула и ушла. Полы ее пиджака развевались за ее спиной, когда она шагала к лифту.

Гордон обратился к Лоре:

— Тебе лучше остаться в больнице. Она тебя не побеспокоит. Я получу судебный запрет, если…

— Домой, — сказала Лора. — Либо иди за своей машиной, либо я вызываю такси.

Гордон посмотрел на санитара, который вез ее каталку, в надежде на его помощь.

Мужчина пожал плечами:

— Она права, брат. Как только она подпишет бумаги, мы больше не сможем держать ее здесь против ее воли.

Гордон опустился на колено перед креслом-каталкой.

— Милая, я не думаю…

— Андреа. — Лора сжала руку Энди так сильно, что у нее сместились суставы. — Я не хочу здесь находиться. Я больше не могу оставаться в больнице. Только не на ночь. Ты понимаешь?

Энди кивнула, потому что это по крайней мере она точно понимала. Лора почти год постоянно выписывалась и снова ложилась в больницу из-за осложнений после операции, двух случаев острой пневмонии и клостридиальной инфекции, которая оказалась настолько живучей, что чуть не посадила ей почки.

— Папа, она хочет поехать домой.

Гордон что-то пробормотал себе под нос. Поднялся. Засунул руки в карманы. Внутри зазвенели ключи.

— Ты уверена? — Он покачал головой, потому что у Лоры не было привычки говорить что-то, в чем она не была уверена. — Переодевайся. Подписывай свои бумаги. Я буду ждать у входа.

Энди смотрела, как уходит ее отец. Она ощутила, что в груди поднимается знакомое чувство вины за то, что она придала большее значение требованиям матери, а не желаниям отца.

— Спасибо. — Лора ослабила хватку на руке Энди. Она обратилась к санитару: — Не могли бы вы найти футболку или что-то в этом роде, во что можно переодеться?

Он кивнул и удалился.

— Андреа, — Лора понизила голос. — Ты сказала что-нибудь детективу?

Энди замотала головой.

— Ты говорила с ней, когда я заехала в коридор.