Осколки разбитого неба

Осень тихо ушла и бушует зима.
Эти строчки диктует мне Муза сама:
«Все уснули давно, только лампа не спит,
освещая поэта, что страстно творит.

Виден явно вокруг быт, попавший в цейтнот,

он привык получать от ворот поворот,
всё стремился наверх, знаменитым не стал,
от бессонниц и пьянок смертельно устал.

Чем же занят поэт в ледяной темноте?

Строчки лезут в тетрадь, только явно не те.
Что-то дунуло в голову с хмурых небес,
и он пишет про осень, деревню и лес.

Не старайся напрасно, сердечный мой друг.

Посмотри в монитор, ещё лучше — вокруг.
Наступил двадцать первый — компьютерный век,
где является в жизнь цифровой человек.

Про деревню писать — это полный отстой.

Ты не Фет, не Тургенев, и не Лев Толстой.
Лучше стал бы фрилансером, ботом в сети, -
в авангарде сегодня почётно идти.

Я устал от черёмух душистых весной,

от берёзовой рощи в деревне родной...
Разорви этот тесный и замкнутый круг,
опиши этот мир, что ты видишь вокруг.

И когда, наконец, станешь с веком на "ты"

говорить, расколов тишину пустоты,
ты подружишься сразу и прочно со мной,
повернувшись к эпохе прошедшей спиной».

2017

Аравийская пустыня

Священный закон Аравийской пустыни
пока запрещает пролить яркий свет.
Тут тайны заветные спят и доныне
под толщей барханов, под тяжестью лет.

Лежат фараоны в богатых гробницах,

проникшие в мудрость вчерашних основ.
А время неспешно листает страницы
пергаментной книги минувших веков.

Застыл молча Сфинкс, не спеша зарывая

тяжёлые когти в хрустящий песок.
На тайны загадочно нам намекая,
он пристально смотрит на Нил, - на Восток.

Под ним существуют подземные залы:

хранилище знаний пришельцев со звёзд.
А их охраняет дракон одичалый,
считая, что каждый - непрошеный гость.

Лежат там останки царей Атлантиды,

и тени живые ведут давний спор.
Ещё есть проход в самый центр пирамиды,
где сердце вселенной живёт до сих пор.

Клянусь я богами, что ныне забыты:

Осирисом, Гором и солнечным Ра, -
где древняя тайна надёжно зарыта
никто не узнает. Ещё не пора.

2017

Полная луна