Осколки разбитой кружки

Аран шел по дороге, обивая своими уже поношенными красными кроссовками лежащие вдоль дороги камни и насвистывая себе под нос незатейливую песенку. Стоял теплый сентябрь, и он нравился двенадцатилетнему Арану всем, кроме того, что летние каникулы закончились, и уже нужно было ходить в школу. Больше всего он не любил зиму из-за того, что приходилось носить одежду, из которой уже вырос Овид. Как бы мала она ни была старшему брату, но все же она еще не подходила по размеру Арану, а играть во дворовые мальчишеские игры очень неудобно, когда все время нужно подворачивать рукава или штанины. Зато зимние ботинки Арана, доставшиеся ему от Овида, выглядели на порядок лучше его нынешних красных осенних кроссовок. Аран был полузащитником в команде Львов, и пинать мячи ему приходилось часто, что неизменно сказывалось на состоянии его обуви. Он не слишком расстраивался из-за того, что некоторые ребята над ним подшучивали из-за его одежды, но неизменно огорчался, если одежда становилась помехой в важном матче. Вот и в тот день все, о чем думал мальчик, были не старые кроссовки, маячившие прямо под глазами как два ярких пятна, а предстоящий в четверг матч с Ястребами, потому он не сразу заметил, как подошел к перекрестку Магистральной. Спохватившись, он прекратил свою насвистываемую песенку и ускорил шаг. Однако сегодня что-то отличалось. Он не слышал голоса Сумасшедшего Иоанна, потому с подозрением поднял глаза. Иоанн все же был на своем привычном месте, сидя на коленях на сложенных и расстеленных картонных коробках, но сегодня он молчал и даже не замечал прохожих. Аран, полный изумления, выпучил глаза, глядя на Сумасшедшего Иоанна, стоящего на коленях и на вытянутой руке зачем-то рассматривающего осенний лист тополя, сорванного с растущего напротив через дорогу дерева. Позабыв о предосторожности, мальчик остановился и наклонил голову набок. Возможно, в глубине души он чувствовал себя задетым, что этот нищий старик смог однажды найти что-то, что сейчас представляло для него больший интерес, чем его будничный моцион говорить непосредственно Арану «И тебя тоже Любит».

Он подошел чуть ближе к старику и встал позади него с намерением остаться незамеченным, но при этом подсмотреть, что есть такого необычного в этой маленькой частичке флоры. Ему не нужно было даже приседать, чтобы закрыть солнце листом в руках старика: так высоко он поднял свою руку.

– Деревья – удивительные создания. Некоторым из них несколько тысяч лет, – неожиданно заговорил Сумасшедший Иоанн. Аран моментально перевел боязливый взгляд на его седой затылок и напрягся всем телом, готовый броситься бежать, но старик, будто, разговаривал сам с собой и не слишком интересовался мальчишкой, стоящим за его спиной. – Они растут тут, в этом городе, каждую осень сбрасывают листья, которые никто особо не замечает. Что есть такого особенного в листьях?

Сумасшедший Иоанн повернул голову к Арану, но вопреки ожиданиям чего-то пугающего мальчик встретился взглядом с большими блестящими голубыми глазами. Лицо Иоанна светилось доброй улыбкой, он говорил очень спокойным негромким и ровным голосом, и Аран не испугался. Он посмотрел на старика в ответ своими детскими большими глазами, полными интереса, что же такого есть в листьях. Иоанн снова повернулся и принялся разглядывать лист на фоне солнечного свечения.

– Если посмотреть на листья, то никогда не встретишь одинаковых. Каждая прожилка, каждая пора, каждый сосудик у разных листьев уникальны. Похожи, но не одинаковы. Столько листьев на дереве! Ради жизни всего лишь в несколько месяцев они проходят такой удивительный путь, от почки, до полного цветения. А что самое интересное, они не умирают там, где рождаются. Они пускаются в путешествие. Листья не исчезают на ветке, они с нее спадают. Кто еще из существующих природных чудес умирает не там, где родился? И рыба принадлежит воде, и животные – земле, а листья с деревьев уходят.

Аран вовремя спохватился, чтобы остановить себя от слов. Он хотел возразить, что листья потому и опадают, что с приходом осени умирают. Но старик будто почуял несогласие своего юного наблюдателя, потому что снова заговорил:

– Деревья растут под открытым небом и каждое лето вбирают в себя лучи солнца. Каждый листик пропитан солнечным светом. Он пахнет солнцем, излучает солнце. Те, кто внимательно смотрит на листья, могут увидеть этот свет. И когда они отрываются от ветки, они все еще живы, потому что можно почувствовать в них этот свет, запах, увидеть, как жизнь течет в их прожилках и сосудах. Они самые настоящие живые существа. Даже когда уходят, чтобы умереть.

Иоанн снова повернулся и с улыбкой на сияющем лице протянул ему желтый и еще теплый лист тополя. Аран сморгнул и аккуратно взял его двумя пальцами, боясь его сломать. Живой, подумал Аран, а затем посмотрел в глаза старику и вместо слов благодарности сказал:

– Вы вовсе не сумасшедший.