Осколки разбитой кружки

Аран молча кивнул и повернул направо, пробираясь сквозь толпу хаотично снующих студентов, чувствуя, что его настроение становится все хуже от предстоящего практикума. Каждая лекция или практикум с господином Новаком являлись многочасовыми мучениями для Арана. Каждый раз, когда наступала пора дебатов, всем студентам приходилось в паре по очереди выступать на импровизированной сцене, разыгрывая прокурора и адвоката. Как правило, всем выдавали карточки с темой разбирательства, и в течение десяти минут каждый должен был подготовить аргументы на свои пять минут защиты или обвинения. Единственным непобедимым чемпионом в дебатах за все время учебы пока являлся Нэт Гоббинс.

Они оба дошли до своей аудитории, сцена которой была обставлена как судебный зал: со скамьями присяжных, тумбой подсудимого и столом судьи и всем прочим, – и Нэт сразу прошел в первый ряд перед самой сценой. Аран по привычке направился на самый последний, где уже сидели две девушки. Лора и Елена, которая сама себя называла Бейб.

– Привет, леди, – проговорил Аран, нервозно глядя на сцену.

Девушки лишь солидарно хмыкнули в ответ и вновь склонили головы в увлеченном щебетании. Аран вытащил из сумки тетради и оглядел аудиторию. Практически все студенты были заняты повторением пройденного материала и листали лекции или учебники, пытаясь восстановить в памяти все законы, которые только могли пригодиться на сегодняшних дебатах. Пытаясь отвлечь себя от хмурых мыслей, Аран уронил голову на скрещенные руки и принялся смотреть в окно, все еще нервозно постукивая пальцами по столешнице.

На самом первом занятии профессор Новак удивил Арана своей внешностью. До сих пор все преподаватели на юридическом факультете представляли собой строгих и хмурых старичков и старушек в очках, разговаривающими даже во время обеденного перерыва сухими техническими терминами. Профессор философии, или правоведения, или государства и права отличались друг от друга лишь набором терминов и полом, ну, соответственно, и одеждой в зависимости от пола. Однако основы юриспруденции – случай отдельный. Господин Новак не состоял в постоянном штате преподавательского состава университета, а был контрактным работником, который по своей основной деятельности за стенами образовательного учреждения являлся личным адвокатом компании какого-то крупного финансиста или банкира. От своей преподавательской деятельности он получал личную выгоду: вербовка студентов для своей личной бумажной рутины в качестве неоплачиваемой практики. Он всегда носил с собой свод законов, но редко ссылался к теории, всегда стараясь открыть глаза юнцов на реалии адвокатского дела. В самый первый день лекций в кабинет размашистым и уверенным шагом в резких движениях прошел темноволосый мужчина лет сорока в дорогом черном костюме с зачесанными назад блестящими волосами, с густыми бровями, который через предложение вставлял «ну что ж, господа». Он говорил очень громогласно и отрывисто, а, как правило, при таком стиле общения плавного разговора не получается. Собеседник, будто, отрезает фразы и прерывает размеренность речи, вроде и не перебивая, но будто при этом подводя окончательный итог своей отрывистой репликой. Уже на следующий день Нэт Гоббинс появился в университете, переняв весь облик своего нового кумира, разглядев в нем идеал настоящего успешного и реального, а не теоретического адвоката.

Где-то из угла раздался громкий мужской голос, раскатившийся по всей аудитории:

– Доброе утро, дамы и господа!

Аран поднял голову и посмотрел на пересекающего весь зал быстрым шагом профессора с черным кожаным портфелем в руке.

– Не будем терять ни ваше, ни, самое главное, мое драгоценное время и сразу перейдем к делу, – он вытащил из портфеля папку с бумагами, швырнул его на одну из скамей присяжных и прошел к столу машиниста-регистратора, деловито облокотившись одним локтем о тумбу и поставив одну ногу на носок. – Все вы должны знать суть нашего сегодняшнего занятия. Тех, кто еще не знает – уже не спасти.

Аран скривил уголок губ, уловив ядовитый юмор профессора. Новак часто повторял важность диалекта и тонкого юмора в ораторской речи и еще чаще демонстрировал свой сарказм на студентах, доказывая на практике, как одной фразой можно уложить противника на лопатки: быстро и очень болезненно.