Осколки разбитой кружки

Нэт надулся от злости, не способный из-за сильного заикания больше вымолвить ни слова. Аран кинул злобный взгляд на шумную компанию, но решил промолчать, вспомнив, что на его счету уже имеется предупреждение от декана за устроенную полмесяца назад потасовку. Однако насмешки над Араном, которые он сам мог либо проигнорировать, либо ответить на них словесно и без драк, перешли незаметно на тему Нэта Гоббинса, который не мог постоять за себя на словах из-за своего речевого дефекта. Многие студенты уже открыто наблюдали за разыгравшейся сценой, при которой группа элитных студентов юридического факультета высмеивали «очкастого зубрилу и заику» и его «сентиментального бойфренда, который защищает бедняков и дураков». И в какой-то момент Аран не выдержал и поднялся со стула и, не обходя стол, а залезая и проходя прямо по нему, разъяренно направился к сокурсникам. Ему стало плевать на свои предупреждения и возможность исключения, в ушах его стоял непонятный шум, из которого он успел различить чье-то: «Аран, не надо!», но не остановился. Быстрым шагом он вмиг пересек зал и оказался у стола молодых людей, которые неожиданно замолчали. Аран чувствовал, как все его лицо исказилось яростью и злобой, сердце колошматило под самым горлом, а пальцы впились до боли в его ладони. Перепуганное лицо Кана Руфуса отпечаталось в сознании Арана, и этого момента хватило, чтобы сдержать себя от удара. Буквально на доли секунды Аран застыл, нависнув над сжавшимся Руфусом и его компанией, решая, что сделать, и тут его рука повела себя независимо, без его сознательного управления. И Аран осознал, что только что просто опрокинул стоящий на столе поднос с едой на Кана, окатив его вермишелью и чаем. Еще несколько секунд он не мог привести себя в чувства от своей злости и никак не различал отдельные слова в общем шуме или движения в общей суматохе. Только после второго своего дыхания он поднял глаза на вход в кафетерий, ожидая увидеть декана или кого-то из профессоров, но встретился взглядом с застывшим в дверях Артуром Гардом, взгляд которого пылал той же яростью, что и взгляд Арана. Аран лишь успел подумать, что потасовка произошла с одним из приближенных Гарда, а, значит, разбирательством лишь с Каном Руфусом не обойдется. Однако на том все выводы закончились, потому что буквально секунду спустя администратор приемной университета, худощавая женщина с короткими вьющимися волосами, уже призывала всех к порядку, пытаясь выяснить при этом причину шума.

– Аран! – кто-то крепко схватил его за плечо. Аран очнулся от временного ступора и резко обернулся. Его друг детства, Симон, удивленно переводил взгляд с него на перепачканного обедом Кана. – В своем репертуаре! Валим отсюда!

Он был весел. Такой же, как и в их совместные детские годы.

Аран лишь успел вымолвить невнятное «Сим», как почувствовал, что кто-то сунул ему в руку его рюкзак, а Симон уже тащил его через толпу к выходу. В дверях он вновь встретился взглядом с Артуром Гардом, который мрачно и немного ожесточенно смотрел прямо ему в глаза, но промолчал и сделал шаг в сторону, чтобы дать двоим друзьям уйти.

Симон учился в этом же университете, только на машиностроительном. Они не виделись уже несколько недель. Собственно, когда-то лучшие друзья, сейчас они уже просто изредка общались в кафетерии или в коридорах на перерывах, чтобы поддерживать связь: у Симона появились новые друзья из сокурсников и новые интересы из его настоящей жизни. Его общительный и открытый характер всегда притягивал людей самых разных увлечений и специальностей.

– Черт, как же курить хочется! – сказал Аран самому себе, пока они шли по коридору к главному выходу. Сим только усмехнулся и солидарно кивнул головой, хлопнув ладонью по его спине. Они оба вышли из здания университета и сразу полезли в карманы за сигаретами. Дождь так и не начался, но промозглая погода не добавляла хорошего настроения. Сим сел на бетонное ограждение и снова весело усмехнулся:

– Опять подрался, а! Чертов ты Рудберг, с годами не меняешься.

– Сегодня не дрался, – просто ответил Аран и сделал глубокую затяжку.

– Давно не виделись, а? Неважно выглядишь.

Аран усмехнулся в ответ:

– Ты тоже.

– Да, чертова гидравлика началась. Достала учеба, я ни черта не понимаю!

– Из-за учебы не высыпаешься, значит?

– Да не, мы это, в клубе до утра затусили со всей компанией. Башка сегодня весь день ноет.

– М, ясно.

У каждого свои проблемы, подумал Аран, у кого-то: недосып и гидравлика, а у кого-то – провалившиеся дебаты и неудавшаяся жизнь.

– Помнишь, как мы с тобой после школы мяч гоняли? – тихо спросил ни с того ни с сего Аран, глядя в неопределенное место. – Здорово было, да?

Симон посмотрел на него, слегка сощурившись, и снова затянулся сигаретой:

– У тебя че во второй половине? Может, ну ее, эту учебу, а?

Он заговорщически улыбнулся, и Аран с ленивой улыбкой согласно кивнул.

– Ну ее. Пошли отсюда.