Осколки Русского зеркала

Русские войска шаг за шагом продвигались вглубь Германии. Оставленные в тылу на немецкой земле французские полки не могли противостоять русским и беспорядочно отступали. Однако Наполеон затребовал подкреплений из Франции и собирал войска, готовясь перейти в наступление на русских, чтобы одним ударом покончить с русскими и немецкими войсками. К осени 1813 года ему снова удалось собрать громадную армию. Под городом Лейпцигом Император Франции решил атаковать союзные войска.

Утром 4-го октября русско-немецкие соединения пытались атаковать французов, но Наполеон отбросил атакующих и пустил в контратаку сто эскадронов закованной в латы кавалерии. Под волной бронированной конницы погиб до последнего человека целый батальон Кременчугского пехотного полка, а в артиллерийской роте графа Аракчеева вся прислуга была изрублена тяжёлыми палашами и орудия захвачены французами. Стремительным потоком, всё сокрушая на пути ударами сабель и палашей, неслась французская конница. Она без труда прорвала фронтовые линии Второго пехотного корпуса и внезапно появилась у селения Госсы.

Император отлично помнил страшный момент нападения французской конницы, потому что возле этого поселения находился его штаб. Но, несмотря на страшную опасность, у Государя хватило сил не пуститься наутёк, не отступить под бронированной конницей. С холма он смотрел на опрокинутые русские войска и на поддержку, спешащую к ним. Между тем, неприятельская конница была совсем близко. Ещё мгновение-другое и русский царь мог оказаться в плену. Но с другой стороны, если бы царь отступил и поддался панике, то окончательное поражение Наполеона вряд ли произошло бы так быстро.

Выручили Государя Императора, заслонили своей грудью русские лейб-казаки. Да мало того, что защитили, но обратили в бегство и уничтожили всю конницу французскую. Лейб-гвардии Казачий полк стоял тут же у подошвы холма, на котором размещалась ставка Александра I. Во всех походах лейб-казаки сопровождали своего Государя, составляя его почётный конвой.

Дозорным Казачьего полка из-за холма не было видно поле сражения, но поднявшаяся в ставке суматоха могла означать только одно: непредвиденный прорыв французов. Так оно и вышло. Государь подозвал к себе стоявшего поодаль командира лейб-казаков графа Орлова-Денисова и отдал ему приказание срочно вызвать подмогу. Граф немедленно ускакал, а Император обернулся к казачьему полковнику Ефремову, который был самым старшим из командующих после Орлова-Денисова.

– Подымай казаков, полковник! – скомандовал царь, – Сегодня нам нельзя отступать. Выручай! Справишься?..

– Да мы за вас, Государь, головы положим!

Ефремов развернул коня и галопом поскакал к казакам и на ходу закричал:

– По-о-олк! Отделениями по четыре направо! Заезжай, рысью – марш!

Он пронёсся мимо полка, не дожидаясь казаков. Те мгновенно последовали за полковником, пуская коней с места в карьер. Но впереди был небольшой, но болотистый ручей, а по плотине проехать можно было только цепочкой.

Александр наблюдал сверху, как эскадроны рассыпались по берегу и вдруг все кинулись напрямик. Большинство казаков быстро выбрались из болота и полковник, вытащив саблю, перекрестил ей казаков и крикнул:

– Эскадрон! Благословляю!

Казаки ринулись наперерез закованным в медь и сталь французам, а лейб-вахмистр Казачьего полка оказался как раз напротив французского генерала, не новичка в сражениях. Русский царь видел, как опытный француз, обнажив палаш, ринулся на прорыв казачьего строя, но вахмистр не испугался мчащееся забронированное существо. Казаку пригодилось то, что водится только среди донцов: они с конём так хорошо понимали друг друга, что когда француз уже занёс палаш над преградившей ему путь фигуркой, конь казака на всём скаку вдруг остановился и сделал прыжок в сторону, что позволило седоку вонзить пику меж пластинами брони. Пика пронзила бронированного француза насквозь и выбила из седла. А вахмистр, как ни в чём не бывало, стряхнул труп с копья и дал шпоры коню.

Всё это случилось так быстро, что Государь глазом моргнуть не успел. Эскадрон, между тем, уже врезался в ряды французов с таким гиком и рёвом, что кирасиры чуть не поддались панике, но войско врага было гораздо многочисленнее и русских стали давить со всех сторон. Тогда казаки принялись тыкать пиками в лошадиные морды. Французские кони стали подниматься на дыбы, лягаться и совершать прыжки в сторону, что внесло в ряды французов всеобщую сумятицу и смятение.

А тут подоспела гвардейская кавалерия под командованием генерала Шевича, ударили пушки конной артиллерии, с другого фланга на французов наскочили немецкие полки – и враг дрогнул. Потом побежал. Но не всем французам в этот раз удалось унести ноги с поля боя.

Правда, эскадрон лейб-казаков тоже не досчитался многих, но, возвращаясь к ставке, казаки подтянулись и молодцевато проскакали мимо своего обожаемого Государя. Их потные лошади были забрызганы грязью, их алые куртки превратились в лохмотья, их руки и лица были в крови и не только чужой. Многие были бледны от полученных ран, но восторгом горели лица казаков. Молодцевато, как на параде, они проскакали мимо царской ставки.