Осколки Сары Льюис

Я отмахнулась.

– В лагерях вас учат не только, как управлять своей силой, но и боевым навыкам. Лучших отбирают в подобные команды, которую ты видела.

– Меня тоже обучали, поэтому я знаю, как владеть оружием, – догадалась я.

– Да. Те, кто делают это по собственному желанию, конченные отморозки, – нелестно отозвался Дьюк, – нужно быть совсем спятившим.

– Много вы освободили лагерей?

– За то время, что я нахожусь в этом поселении, а это около пять лет, – то четыре лагеря. Поверь, Сара, там были и те, кто использовал силу против нас, отказываясь куда-либо уходить.

Не думаю, что я бы отказалась от спасения, если бы меня нашли. Хотя, не знаю, какая была прежняя Сара… Вдруг, я хотела относиться к "конченным отморозкам"?! Нет. Не думаю.

За этот вечер я несколько раз сменяла Дьюка и смотрела через его винтовку за окружающей средой. Я наблюдала за одним изменённым, когда мне пришёл вопрос в голову, который я тут же задала:

– Как быстро после укуса человек становится… изменённым?

– У каждого по-разному, – ответил сидящий рядом Дьюк и что-то стал писать в своём блокноте. Рэй же отошёл в туалет, – кто-то может измениться за считанные секунды, другим требуются минуты, а у третьих может доходить до одного дня.

– Ты встречал кого-то, кто продержался после укуса больше дня?

– Нет. Никто не встречал.

– Отчего зависит это изменение? Почему у всех разное время?

– Без понятия, – Дьюк пожал плечами, когда я на него посмотрела, – полагаю, что на этот вопрос тебе не ответят даже те, кто и создал этот вирус.

– Что ты пишешь? – спросила я, указав глазами на блокнот, за что получила скромную улыбку от Дьюка.

– Можешь посмотреть, – предложил он и протянул блокнот, вернее, это оказалась записная книжка.

Я отложила винтовку в сторону и взяла книжку. Там оказались стихи!

Я пробежалась взглядом по строчкам и в удивление подняла на него глаза.

Дьюк улыбнулся ещё сильнее.

– У тебя такой взгляд, Сара, – засмеявшись, прокомментировал он, – ты никогда не читала стихов?

– Не знаю, – ответила я, а Дьюк стукнул себя по лбу, забыв, что у меня амнезия, – наверное, читала, но просто… ты… не очень похож на поэта.

– У каждого своё хобби, – заметил он.

– Могу я их почитать?

– Конечно. Можешь оставить пока что блокнот у себя.

– Спасибо, – с искренней радостной улыбкой поблагодарила я.

Доктор Бернардс как раз говорил, что мне стоит учить песни или стихи.

Вернулся Рэй, который заявил:

– Дежурим по очереди. Первым выступаю я, потом Дьюк, затем Сара. Вопросы?

Мне кажется, что это его любимое слово: "вопросы". После каждого указания он говорит его всегда.

Мы разложили спальники и улеглись спать, за исключением Рэя, который начал пялиться в свою винтовку.

Уснула я не сразу, потому что долго ворочалась. Плохое предчувствие так и не покидало мое сердце.

Здесь в любом случае ночевать безопаснее, чем в лесу, когда я была совершенно одна и практически без оружия.

Мне снова снился тот сон с мужчиной и маленькой меня. Я несколько раз просыпалась, но после засыпала ещё раз. А потом… потом… мне приснилось это:

– Я тебя люблю, милая, – говорит моя… мама. Я сразу понимаю, что это она, потому что мы с ней так сильно похожи, – всегда это помни, доченька.

– Я тоже люблю тебя мамочка, – говорю я.

Она крепко обнимает меня и целует в щеку, а из ее глаз текут слёзы.

– Теперь мы сыграем в игру. Называется прятки. Ты спрячешься так хорошо, чтобы тебя никто не нашёл, кроме твоего отца. Выйдешь лишь тогда, когда он придёт.

– Мамочка, мне не нравится такая игра, – говорю я.

– Понимаю, но все же сыграем. Я буду считать до тридцати, а ты прячься.

Я киваю и убегаю, захожу в комнату родителей, открываю дверцу шкафа и лезу внутрь. После отодвигаю потайную дверь и лезу дальше, закрыв ее за собой. Раньше родители прятали здесь для меня подарки, так я и обнаружила это укрытие. У меня остаётся только маленькая двойная щель, через которую я вижу комнату.

Я сижу так… не знаю, сколько времени, но для маленькой меня кажется целую вечность, после слышу звуки. Все дрожит и трясётся.