Осколки сгоревших звёзд

Исгерд не стала выяснять, что значат эти слова. Главным было вырваться. Всё остальное — потом.

— Выкупи меня, — повторила она, сама ненавидя ту мольбу, что прозвучала в её голосе.

— Да, — тихо сказал Ролан, — само собой.

Поднял руку, прослеживая кончиками пальцев изгиб предплечья Исгерд, задержался у самой шеи и притянул к себе. Исгерд не двигалась — но и не отвечала, но Ролан не мог заставить себя её отпустить.

— Прости, — выдохнул он наконец, отодвигаясь, — я слишком долго об этом мечтал.

Глава 4

Ужин принесли так быстро, как будто кто-то на кухне только и ждал, когда прозвучит приказ.

Исгерд, уже переодевшаяся в свежие спортивные штаны, какое-то время стояла в нескольких шагах от стола и молча наблюдала, как горничная сервирует его. Как по волшебству появлялись и находили своё место белые тарелки с золотым узором, три пары приборов, бокалы, вино, горячее под серебряным колпаком. Всё то, чего Исгерд не видела с тех самых пор… Она попыталась вспомнить, с каких именно пор, но не смогла. В последние месяцы, проведённые на корабле, жизнь её заметно отличалась от той, которая была принята в благородных домах.

— Ролан, — тихо позвала она, когда горничная исчезла за дверью.

— Да, — Ролан моментально вырос возле неё. Исгерд почти физически ощущала его присутствие рядом с собой, даже несмотря на то, что тот стоял у неё за спиной невидимый для глаз.

— Позволь мне надеть маску, — попросила она. Впервые ей стало стыдно за шрам, который украшал её лицо.

Секунду Ролан мешкал, но раньше, чем Исгерд успела посмотреть на него, быстро сказал:

— Да. Конечно.

Исгерд развернулась и двинулась в комнату, где находился медицинский модуль — она не смотрела на Ролана, Ролан не смотрел на неё.

Ужинали в тишине. Исгерд довольно быстро поняла, что если и было что-то, по чему она не скучала абсолютно, так это застольный этикет.

Пальцы с трудом вспоминали, как следует обращаться с приборами, и приходилось каждое мгновение следить за собой, так что не хватало времени поднять на Ролана глаза.

А Ролан не отрываясь смотрел на неё. Как будто каждое движение взвешивал и измерял.

«Нет, конечно, не для этого», — убеждала себя Исгерд, но от ощущения избавиться не могла. Ролан любил судить людей. Для него мир делился на тех, у кого есть честь, и тех, у кого её нет. «У меня точно нет. Как ни измеряй».

— Здесь одна спальня, — сообщил Ролан, когда ужин уже подходил к концу. Исгерд сглотнула. Рука её замерла, едва прикоснувшись к бокалу с вином.

— Следовало этого ожидать, — вслух сказала она.

— Ты стала злой.

Исгерд промолчала. Этого нечего было отрицать. Она ненавидела их всех. И тех, кто был её врагом, и тех, кто называл себя её соратником, но так за ней и не пришёл. И тех, кого она пыталась защищать, и кто теперь лишь смеялся над ней.

— Я уступлю тебе кровать.

— Могу лечь и на полу.

Ролан проигнорировал её слова. Он отодвинул собственную тарелку и встал. Подошёл к окну и застыл неподвижно там, скрестив руки на груди и глядя на город.

— Я думал, ты мертва, — после нескольких минут тишины произнёс он.

Исгерд отложила приборы с тихим звяканьем и тоже встала.

— Возможно, лучше бы, если бы для тебя это оставалось так.

Она замолкла, тоже рассматривая темноту, но не видя ни огней, ни проносившихся далеко внизу аэромобилей, а только лишь лицо Ролана. Не того Ролана, который стоял перед ней а другого, умевшего улыбаться так, что невозможно было не улыбнуться в ответ.

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне всё, — сказал наконец Ролан, поворачиваясь к ней. — По порядку.

— Оу, — Исгерд вскинула подбородок, и в глазах её промелькнула насмешка, — начиная с мест захоронения оружия Стражи? А если нет? Будешь меня пытать?

— Пошла ты! — Ролан сам не заметил, как развернулся и толкнул её, припечатывая к ближайшей стене. Руки его упёрлись в стену по обе стороны от головы Исгерд как решётки тюремной камеры, но почему-то это ограничение не раздражало, а успокаивало Исгерд, как будто её только что отрезали от остального мира, лишив возможности сопротивляться и думать самой. «Будь что будет», — наконец-то можно было сказать самой себе и плюнуть на всё. Исгерд понимала, что это неправильно. Что стоит лицом к лицу с врагом, и нужно оставаться настороже как никогда. Понимала умом. А сердцем хотела просто закрыть глаза и замереть, подчиняясь этим рукам. Глаза Ролана и его лицо были так близко к её лицу, что Исгерд чувствовала жар его дыхания на своих губах. Тело дрожало, требуя прикосновения — но Ролан, будто издеваясь, лишь наклонился к самому её уху и произнёс:

— Не играй со мной. Ты не в том положении, чтобы бросать мне вызов.

Исгерд и сама это знала. Она уже открыла рот, чтобы возразить, но не успела, потому что Ролан продолжил уже спокойнее:

— Давай оставим войну до утра. Ты не должна была находиться там, куда попала. Проклятые Ветры, Исгерд! Они в самом деле должны были тебя?..

— Да, — отрезала Исгерд, открывая закрывшиеся было глаза, — это особенно забавляет народ, когда парочка громил имеет серого стража в зад и в рот.