Осколки сгоревших звёзд

Увернувшись от очередного тычка, Исгерд встала. Подхватила ветровку и взяла со стола маску, в которой обычно выступала. Она предназначалась, чтобы скрыть шрам, но закрывала чуть больше половины лица и сидела так плотно, что издалека казалась металлическим имплантантом. Эту деталь её маскарадного костюма очень любил Чокер. Считал, что она показывает: страж — не человек.

«Клоун», — вспомнив о Чокере и его тупых режиссёрских ходах, Исгерд не сдержала злой усмешки. Вот кто настоящий клоун — Чокер, а не она сама.

Джет вывел её в коридор и дальше, по коридору, за наружную дверь. Охранники с автоматами в самом деле стояли по обе стороны от выхода. А прямо напротив — серый аэрокар. Водитель уже сидел за рулём. Исгерд тоже хотела забраться в салон, но Джет поймал её за плечо.

— Выступаешь по старой программе. Там будет какая-то шишка из «Свободных» — она должна получить кайф. Но лучше, если ты продержишься хотя бы два боя из трёх. Если сделаешь всё красиво, Чокер позволит тебе пару дней отдохнуть.

Исгерд усмехнулась и обернулась к нему.

— А если выиграю три? — спросила она.

— Если надумаешь выиграть три — пульт у Ката. Он всегда готов пустить его в ход.

Исгерд покосилась на водителя, но ничего не сказала.

— Не дури, — повторил Джет. — Всё, пошла. Остальные уже там.

И Исгерд наконец получила возможность нырнуть в салон.

Ролану казалось, что он попал в свой страшный сон. Его принимали по-разному. По большей части выделывались аристократы, которые изо всех сил пытались доказать, что он и все его соратники — никто. Ролану было скорее смешно, чем обидно, потому как он отчётливо осознавал, насколько древнее его собственный род любого из этих родов. Насколько обязан ему собственным благосостоянием каждый из них. И даже намеки на непонятное происхождение давно перестали его задевать, потому что он прекрасно знал — стоит ли ему отдать приказ «расстрелять», как оппонент никогда уже не скажет ничего. Противники понимали это не хуже, чем он сам, и потому никогда не заходили слишком далеко.

Однако сегодняшний вечер превзошёл всё, что Ролан видел за последний год. Он ещё мог смириться с едой, хотя и плохо представлял, какому идиоту, хоть родовитому, хоть нуворишу, придёт в голову подавать на торжественном ужине гамбургеры. Интерьер тоже поражал воображение богатством раздражающих красок, однако и это можно было стерпеть ради мысли о том, что Абрамсон заметно поможет решить столь болезненный для Парламента финансовый вопрос. Многие планеты были разгромлены, на производстве не хватало персонала, шахты и рудники перестали поставлять топливо: рабочие требовали повышения зарплат, которых теперь не хватало ни на что. А деньги неоткуда было взять, пока простаивала добыча ресурсов. Одним словом — Ролан готов был терпеть, пока Томас Абрамсон, заговорщицки подмигивая, не пригласил его пройти в подвал, в самом центре которого был оборудован ринг. Десяток доверенных гостей расположились в «зрительских рядах» по обе стороны от них, и начался первый бой.

«Я тебя зашибу», — отправил Ролан сообщение Колину, едва улучив момент, когда Абрамсон отвлёкся от него, чтобы уладить вопрос с напитками.

Он вполглаза смотрел, как два крупных мужчины лупцуют друг друга, не соблюдая ни одного свода правил рукопашной борьбы.

Ролан вообще не понимал стремления на насилие смотреть. Участвовать — почему нет. Выпустить пар. Показать, кто сильней. Но наслаждаться тем, что два других мужика топят друг друга в крови?

Он тренировался в рукопашной драке почти каждый день, но даже во время этих тренировок считал необходимым соблюдать правила поединка: не бить по ногам, ниже пояса, со спины… Не потому что боялся сам, а потому что испытывал физическое отвращение к тем, кто не в состоянии соблюдать правил ведения честной войны. Победу, одержанную без правил, он вообще победой не считал.

Однако мысль о грядущей сделке всё ещё согревала его, и Ролан продолжал наблюдать бессмысленное месилово, стараясь сдерживать зевки, пока диспозиция на сцене не изменилась.

— Это особый номер, — шепнул Абрамсон, подсаживаясь к нему, — организатор обещал, что он очень вам понравится.

Ролан рассеянно кивнул. На арену вышли мужчина и женщина. Мужчина — такой же громила, как и все, кто был там до него, а девушка — худощавая, но гибкая, как змея. Она двигалась плавно, каждым движением пробуждая в груди Ролана смутную тоску, ощущение ложной памяти о том, что могло бы быть, но так и не произошло.

Двое разошлись по углам и с минуту готовились к бою, но Ролан смотрел только на одну. Белые волосы разметались по плечам — очевидный недосмотр в бою без правил, где враг всегда может схватиться за них. Но девушке, видимо, было всё равно. Она потягивала гибкое тело, и Ролан чувствовал, как усиливается непонятный зуд, терзающий его. Лицо бойца более чем наполовину скрывала маска, казавшаяся издалека металлическим имплантатом, заменившим ей собственную кожу. Это ощущение было странным и страшным, а Ролан хотел и никак не мог разглядеть другую половину её лица.

Наконец начался бой.