Осколки (СИ)

— Тот, о ком говорит Антенор, принадлежит Бескровному, — негромко произнесла египтянка.

Никодим ничего не ответил, только крякнул с досады, заметно помрачнев.

— Кто такой Бескровный? — спросил Антенор.

— Ты слышал о нём, как о Менесфее Добром, — ответила египтянка.

— Ещё его зовут Камневязом, — добавил Никодим.

— Камневяз… Недобро как-то звучит, — пробормотал Антенор, — по-разбойному. А по иным прозваниям и не скажешь.

— Кровь проливать Менесфей не любит, — пояснил Никодим, — по нему лучше камень на шею и в воду.

— А Добрый, потому что глубокоуважаемый? — догадался Антенор.

— Сечёшь, — подтвердил Никодим, — очень… уважаемый. Половина Сидона под ним.

— Ты должен ещё кое-что знать, Никодим, — сказала Месхенет, — среди людей Бескровного мы сегодня видели близнецов…

— Тоже удивила, — хмыкнул Никодим.

— … и Маади с ними.

— Та-а-ак… — медленно проговорил Никодим, — вечер перестаёт быть томным.

Он вытер жирные пальцы куском хлеба, резко встал из-за стола и направился к выходу из «Сенеба».

— Постой, — окликнула его египтянка.

— Нет, Месхенет, не останавливай меня, — отрезал Никодим, — это уже не только вас касается.

Он вышел прочь.

— Дров наломает… — с болью в голосе произнесла египтянка.

Раздался звук разбившегося горшка.

— Прости, госпожа, дуру косорукую, — запричитала рабыня Вашти и кинулась собирать черепки.

— Что случилось? — в дверях показался Хорминутер, — что это у Никодима с лицом?

— Случилось, — ответила Месхенет, — я, кажется, сказала ему лишнего. Но и промолчать нельзя было. И муж мой, у вас с Антенором кажется есть что друг другу сказать.

— Наверное, не здесь? — Неуверенно спросил македонянин, покосившись на рабыню.

— Конечно, — кивнула Месхенет.

Вместе они прошли во фронтестерион (как он в египетском доме назывался, Антенор не знал). Македонянину было непривычно, что женщина участвует в разговорах мужчин, но он помалкивал.

Никодим так до утра и не появился, что очень беспокоило Месхенет. Хорминутер оставался невозмутим и во время разговора с Антенором, и после, наблюдая за метаниями своей жены, которая стала вдруг раздражённо отчитывать Вашти за разбитый горшок, хотя, как думал македонянин, об этом все успели забыть. Супруги обменялись парой загадочных фраз, после чего Хорминутер удалился в сопровождении раба. Месхенет осталась. У неё дрожали губы.

«Она боится», — подумал Антенор.

Впрочем, Мойра пребывала в оцепенении недолго и сразу после ухода мужа развела бурную деятельность, да такую, от которой македонянин стремительно уподобился хорошо раздавленной и вываренной иглянке, то есть приобрёл пунцовый оттенок.

Результатом хлопот Месхенет стал разинутый рот Репейника, заявившегося следующим утром в «Себек».

— Нет, вы только гляньте на этого мерзавца! — Возопил Дион. — Мы его везде ищем, а он кого-то удачно грабанул и, не иначе как на симпосион собрался!

— Не кричи, сейчас вся улица сбежится, — поморщился Антенор и смущённо, машинальным движением провёл ладонью по аккуратно подстриженной бороде.

Дион обошёл его кругом, недоверчиво и бесцеремонно пощупал ткань новенького антенорова хитона. Македонянин накинул на плечи хламиду, щёлкнул застёжкой. Репейник цокнул языком.

— Откуда это? И на какие шиши? Ты и правда кого-то ограбил?

— Да уж не даром, — мрачно ответил Антенор.

— А может ты это… — родосец кинул настороженный взгляд за спину македонянину, — хозяйской жене вдул? Муж-то у неё уже того… слабоват, наверное. Истосковалась.

— Я сейчас тебе по морде дам, — пообещал Антенор.

— Ладно, ладно, не закипай, — примирительно поднял руки Репейник, — но ты же понимаешь, твой вид…

— Сказал же — не даром это. Не могу всего сказать. Дело у меня, спешу. Извини.

Он обогнул Диона и направился вниз по улице в сторону моря. Однако Репейник, конечно, не мог отлепиться так просто, и Антенору пришлось рассказать, опустив некоторые подробности, куда и зачем он направляется.

— Я с тобой пойду, — вызвался Дион.

— Нет, — отрезал Антенор, — ты не понимаешь, куда собираешься влезть. Это не твоё дело.

— Да, похоже, это как раз ты не понимаешь.

— Может быть… — буркнул Антенор, — но я иначе не могу.

В голове у него закипала каша, мысли затеяли пирриху^[44] вместо того, чтобы чинно маршировать в бой с ясным и продуманным планом.

— Не ходи со мной, Дион.

Репейник остановился и Антенор почему-то через два шага остановился тоже. Повернулся к родосцу.

— Ладно, — сказал Дион, — как хочешь. Не пойду с тобой. Следом пойду. Сам по себе.

Антенор нервно покусал губу и кивнул.

Поправил плащ.

«А точно цена не слишком высока?» — подумалось в очередной раз.

Который по счёту?

На первый взгляд — не слишком. На первый взгляд. Это и смущало.

Он двинул дальше. Несколько раз обернулся. Репейник с отстранённым, расслабленным видом брёл следом. Больше вроде бы никто македонянина не пас.

Город просыпался. На улицах стало теснее, чем ближе к порту, тем больше.

«В порту найдёшь Менесфея Доброго, его там тебе любая собака укажет».

Долго плутать не пришлось, Месхенет объяснила дорогу вполне доходчиво. Антенор свернул в приметный проулок и… практически сразу ему пришлось остановиться.