Осколки (СИ)

— А, ссука! — зарычал епископ, схватившись за бедро, пробитое стрелой.

Дион бросил на стол гастрафет, выхватил меч и кинулся на Ономарха. Антенор воспользовался замешательством державших его воинов и проворно вывернулся. Один из «фригийцев» покатился кубарем, а второму македонянин вывернул руку на слом, завладел мечом и оглушил противника рукоятью. Первый попытался встать, но пропустил удар ногой в лицо и снова растянулся на полу.

— Не упустить египтянина!

Ономарх дрался с Дионом и теснил его, несмотря на рану. В зал вместе с ещё одним «фригийцем» ввалился Вадрасан. Его руки были связаны, но это не слишком мешало ему душить воина. Всё-таки людей с Ономархом пришло не шестеро, а больше.

Антенор не успел порадоваться появлению друга, схватился с «фригийцем», державшим Месхенет. Тот прикрывался женщиной, как щитом и спаситель едва не превратился в невольного убийцу, когда его клинок, отбитый вражеским, скользнул в опасной близости от груди Мойры. Однако «щит» отчаянно вырывался, больше мешал воину, чем помогал и Антенор таки достал противника, заплатив за удачу кровавой бороздой на своём предплечье.

Македонянин прыгнул на помощь Хорминутеру. Ономарх увидел это краем глаза и заорал:

— Не упустить! Живым или мёртвым!

Этот приказ всё и решил.

— Ани!^[55] — пронзительно закричала Месхенет.

Антенор увидел, как Хорминутер медленно оседает у стены. На его белоснежной одежде расплывалось красное пятно. В глазах застыло удивление. Македонянин схватился с убийцами.

Епископ выбил у Диона меч. И это при том, что двигался Ономарх с трудом. Определённо, если бы Репейник не взял с собой гастрафет, то уже стоял бы в очереди на ладью Харона. Дион отшатнулся, схватил стул и закрылся им от нового выпада.

Вадрасан тем временем спихнул с себя безжизненное тело и поднялся, тяжело дыша. Ономарх, будучи занят умудрялся видеть всё вокруг и не проморгал кшатрия, но тот будто в танце увернулся от клинка епископа, змеиным движением перетёк ему за спину и приложил локтем в основание черепа. Епископ рухнул лицом вниз, как подкошенный.

Антенор, ещё дважды раненный, в правый бок и правое бедро, пятился. Эти двое оставшихся оказались ему не по зубам. Спасли друзья. Дион набросился сзади на одного, а Месхенет разбила амфору о голову другого.

Всё закончилось.

Македонянин, хромая, рванулся к двери, выглянул на улицу. Там лежало ещё два покойника.

— Ани, Ани! — причитала Месхенет над телом мужа.

— Спасибо, Дион, — поблагодарил македонянин, с трудом восстанавливая дыхание, — ты как здесь оказался?

— Чего-то зачесалось всё, — ответил Репейник, — да так, что я только махину схватил и сюда бегом. Наши остолбенели все. Говорил же, нехорошая движуха в городе.

— Надо уходить, — сказал Антенор.

— Куда? — спросил Дион.

— Антенор, — позвала Месхенет, размазывая по лицу слёзы и краску, которой были очерчены глаза, — тебе надо в порт. Там судно для тебя. Муж всё подготовил и заплатил. Всё, как мы сговорились. Ладья «Реннет». Уахенти^[56] зовут Семаут.

— Я тебя здесь не оставлю.

— Я не могу… бросить Ани…

Она закрыла мужу глаза.

— Он мёртв. Надо уходить, Месхенет.

— Я не могу… оставить Ани без погребения…

— О нём позаботится Никодим.

— Если он сам переживёт сегодняшний день, — мрачно возразил Дион, — вам надо бежать.

— А ты? — спросил Антенор.

— Я останусь.

— Тебя найдут.

Антенор посмотрел на Ономарха. Шагнул к нему.

— Нет, — Дион схватил македонянина за руку, — не убивай его. Так ты поставишь под удар всех наших.

— Вам и так несдобровать. Если он придёт в себя — не простит твоё вмешательство.

— Аполлодор поможет отбрехаться. Он тут не последний человек.

Антенор сглотнул. Сжал зубы, сверля взглядом бесчувственного епископа.

«Это ведь он. Он убил Эвмена. Наверняка. Кто бы ещё?»

Месхенет встала, обвела безумным взглядом комнату.

— Ах ты, змея…

Она шагнула к Вашти, всё это время сидевшую на полу, согнувшись в три погибели. Схватила её за волосы и рывком подняла на ноги.

— Это всё из-за тебя, тварь… Разве я не была добра к тебе?

— Была госпожа… — пролепетала рабыня, — прости дуру… Это всё он… Маади… он мне говорил… Я лишилась разума…

— Будьте вы прокляты оба!

В руках хозяйки появился узкий стилет, кольнул рабыню в горло.

— Нет, нет! — заверещала Вашти, — пощади, госпожа.

Месхенет медленно опустила руку. Она тяжело дышала. Грудь её высоко вздымалась.

— Ты сейчас пойдёшь к Антефамену и расскажешь ему обо всём, что здесь случилось. Попросишь о помощи с погребением Хорминутера. Если не сделаешь это, клянусь Анпу, я достану тебя из-под земли, а прежде нашлю такое проклятие, что Деву Шеоль ты будешь приветствовать, как избавление.

— Сделаю, сделаю, госпожа, — часто-часто закивала Вашти, — спасибо тебе госпожа.

Месхенет повернулась к другим рабам, которые тоже всю драку пролежали на полу и только сейчас поднялись.

— Вы пойдёте с ней. Проследите, чтобы она рассказала правду. Останетесь у Антефамена. Он решит вашу судьбу.

Рабы закивали.

Антенор посмотрел на Ваджрасанджита. Кшатрий с трудом восстанавливал дыхание. Он был слишком изнурён лишениями, и эта драка вынула последние силы.