Осколки (СИ)

Репейник попросился на «Афродиту» (или на любой другой корабль, ему было всё равно) хотя бы даже и гребцом, но радушный Менедем внёс его в список команды, как помощника кормчего. На счастье Диона предыдущий помощник кормчего буквально накануне, по случаю успешного прибытия флота в Сидон упился на берегу до поросячьего визга и утоп в общественном нужнике. Может сам, может помогли. Это оказалось не единственной небоевой потерей флота: кое-кому проломили головы в портовых кабаках, так что вакантных мест хватало.

Теперь Дион почти безвылазно обитал в лагере у кораблей, куда вход людям епископа был заказан, несмотря на союзнические отношения родоссцев с Антигоном. От ищеек Ономарха Репейник благополучно улизнул, а здесь его искать и в голову никому не пришло.

Потянулись дни. Товарищи работали в поте лица, а Дион маялся от безделья и мучился угрызениями совести.

Весна подошла к концу, а в первые дни лета молнией жахнула новость — Фемисонт разбит. Флот Лагида заявился к Тиру и снял блокаду. Самосцы рассеялись, половина отправилась на дно. Сожжены осадные башни, которые Деметрий строил на старом моле Александра.

Весть донесла одна из уцелевших триер. Через два дня прибыл ещё один гонец — Антигон требовал ускорить работы. Гонец сообщил и размеры египетского флота — в нём насчитали около ста кораблей.

Неарх успел спустить на воду двадцать. С родосцами выходила тоже сотня, однако Неарх не питал иллюзий насчёт «равных сил». У богатенького Птолемея, чай, ни в чём нет недостачи.

— Ну что там? — допытывался Дион у Менедема, вернувшегося с совещания триерархов, — выступаем?

— Приказа не было, — ответил Менедем, — но всё к тому идёт. Днями, верно, выступим к Тиру.

Вот только человек предполагает, а боги располагают. Прошло ещё два дня и в полдень при ясной погоде наблюдатели с городских стен далеко в море разглядели множество парусов. Они двигались на север с попутным ветром. Самые зоркие уверяли, что там не только боевые корабли, но и транспортные. Кое-кто даже смог опознать гиппагоги^[80].

— Это войско, — уверенно сказал критянин вновь собранным для совета триерархам, — этот флот везёт войско.

— Ударит нам в подбрюшье? — предположил Диоскорид.

— Скорее всего они высадятся на Кипре, — сказал Менедем.

— Не обязательно, — возразил Неарх, — тут много вариантов. Что если им стало известно о нашем наступлении в Каппадокии? Вдруг этот флот идёт на помощь Асандру?

Триерархи задумались.

— Что ты намерен предпринять? — спросил, наконец, Диоскорид.

— Ты ведь помнишь, что Феодот и Перилай со дня на день должны выступить к нам из Ликии? — спросил Неарх.

— Помню.

— Если они столкнутся с флотом Лагида, с таким флотом, это будет катастрофа.

— Считаешь, нам следует выступить вслед Лагиду?

Неарх кивнул.

— Тир никуда не денется, а потеря второго флота, это уже серьёзно. И последующий удар по Карии.

— Стало быть, выступаем?

— Да, — твёрдо заявил Неарх, — ты отплываешь завтра. Я останусь здесь, работы ещё много. Твоя задача догнать Лагида. Возможно, они задержатся у Кипра. Хорошо бы подловить их так, чтобы взять в клещи.

— Это сложно, — заметил Диоскорид, — как я сейчас свяжусь с Феодотом?

— Надо послать вперёд самую быстроходную триеру. И молить богов, чтобы египтяне не перехватили.

Сидон пришёл в движение. В порту и неорионах стало яблоку негде упасть. Грузили провизию и воду, запасные вёсла и гипозомы.

В час отплытия, когда пара десятков кораблей уже вышла в море, а «Афродита» ещё стояла у пирса, но вся её команда уже собралась на борту, к пентере подошёл отряд из пятнадцати человек. Воины. Щиты в походных чехлах. Связки дротиков, у некоторых луки. За спинами мешки со скарбом.

— Эй, на «Афродите»! — позвал старший отряда, — покличьте начальство?

— Я начальство. Кто зовёт, чего надо? — перегнулся через борт Менедем.

— Мы к вам. Приказ Андроника.

— А-а. К нам, это хорошо. Поднимайтесь, отходим.

На борт эпибаты поднимались со стороны кормы, где уже торчал Дион, потому одного здоровяка он увидел и опознал сразу.

— Никодим? Ты ли это?

Бывший фалангит поднял взгляд на Репейника. Выглядел он скверно. Давно не брился, зарос и будто бы даже осунулся. А особенно поразил Диона его взгляд. Было в нём что-то… сломанное.

— Ты как здесь оказался?

Никодим отвёл глаза.

— Да вот… Случилось…

— Поднимайся быстрее! — подгонял Менедем, — не задерживай.

Никодим посторонился, пропуская товарищей. Дион отметил, что мешок у него довольно тощий.

— Зарекался я с египтянами воевать, — невесело усмехнулся фалангит, — зарекался снова в море выходить, да видно судьба…

«И тебе, значит, бежать пришлось», — подумал Дион, но вслух не сказал.

— А ты чего здесь? — спросил Никодим, — чего не со своими?

Дион пожал плечами.

— Да тоже… так вышло. Сдуру влез в дела одной известной тебе персоны. Надеюсь, у него сейчас всё хорошо. Ты тоже здесь из-за него?

Никодим покачал головой:

— Он ни при чём. Давно всё к тому двигалось, да я не видел, будто пелена на глаза пала. Слишком хорошо шли дела. Никогда такого не было…

— … и вот опять, — усмехнулся Дион.