Осколки (СИ)

Кара Мэйсон не знает, кто её родители. Более того, по её собственным словам, она не помнит свою жизнь до семи лет. А вот после этого возраста… Мэйсон выросла в какой-то странной, если не сказать, жуткой общине, обосновавшейся на Стейтен-Айленде. Женской общине. Позже её признали сектой, к тому же, явно экстремистской направленности, взрослых членов арестовали и осудили поголовно, детей — девочек разных возрастов — передали в систему опеки. Мэйсон на тот момент исполнилось семнадцать. Собственно, это она, Кара, сбежав из «дома», явилась в полицию Нью-Йорк Сити и рассказала — и о самой общине, и о том, что там происходило. На самом деле происходило.

Ибо внешне община выглядела весьма пристойно, позиционировалась, как некий кризисный центр, приют для женщин — жертв домашнего насилия. Одно ограничение — в общину не принимали с детьми мужского пола. Вот с дочерьми — добро пожаловать. Кроме того, на территории общины проживали несколько официально зарегистрированных приемных семей, которые были на весьма хорошем счету в системе соцзащиты. Правда, брали под опеку тоже только девочек и не старше семи лет. Здесь работали собственный детский сад, школа, больница — община была довольно закрытым и самодостаточным поселением. Собственно, это все, что было известно о ней долгие годы. Да и особого интереса к ней внешний мир — за исключением контролирующих органов — не проявлял. А все проверки община проходила с блеском.

До тех пор, пока в одном из отделений нью-йорского департамента полиции не появилась семнадцатилетняя Кара Мэйсон с леденящим душу рассказом об истинном положении дел в пресловутой общине. Оказалось, что девочек, там проживающих, превращали в нечто среднее между солдатами, профессиональными убийцами и террористами-смертниками. Для этого с семилетнего возраста их обучали. Дикими, жестокими, садистскими, противоестественными методами. Кэлен пробегала глазами сухие строки, все больше и больше леденея сердцем: «Хроническое физическое, психологическое, сексуальное насилие… Пытки, издевательства… Детей заставляли жестоко убивать животных, других детей, подростков принуждали пытать и убивать взрослых…».

Господи… Кэлен вдруг поняла, что плачет — тихо, беззвучно, просто слезы бегут по лицу. Мэйсон выросла вот в этом? С семи лет подвергалась насилию, ежедневному, жестокому, извращенному? Боже ты мой,.. как она вообще выжила, выстояла, сохранила рассудок? Мелькнула какая-то смутная, неоформленная мысль, но Кэлен не успела за нее уцепиться, потянуть. Мысль пропала, правда, оставила после себя тревожный, царапающий след… Кэлен снова опустила глаза в досье.

Девочек, которые оказывались слишком слабыми — физически, психологически ли — для того, чтобы быть «воительницами», как называли свой основной «продукт» в общине, обучали оказывать секс-услуги. И продавали в публичные дома либо — через аукционы теневого интернета — сразу богатым извращенцам. Совсем ни к чему не пригодных детей использовали как «мясо» — для тренировки воительниц. «Мясо» избивали, пытали, насиловали и — в конечном итоге — убивали. После того, как все вскрылось, на территории общины несколько месяцев подряд раскапывали массовое захоронение. Большинство останков в нем были детскими… Кэлен судорожно вздохнула, вытерла слезы. На миг перед внутренним взором появились глаза Кары — её Кары — теплые, солнечные… тут же сменились хищным, жестким взглядом Мэйсон… Снова мелькнула какая-то мысль, смутная догадка, но… Кэлен не успела поймать её. Посидела, поискала… нет, все, уже ушла. Кэлен тряхнула головой и продолжила чтение.

Воительницы из общины пользовались большим спросом на рынке определенных услуг. Их нанимали как телохранителей, киллеров, трабл-шуттеров*, исполнителей террористических актов, палачей… и так далее, и тому подобное. Бесстрашные, холодные, малоэмоциональные, напрочь лишенные милосердия, жалости, сомнений, исключительно умные, сохраняющие трезвый рассудок, дисциплинированные, отлично обученные, владеющие боевыми искусствами, разными видами оружия, виртуозно умеющие развязывать любые языки — эти девушки, точнее, их услуги, стоили очень и очень дорого. Община процветала.