Осколки (СИ)

Кэлен и сама не очень понимала, чего она так разозлилась на Мэйсон? Отчего вдруг захотелось уколоть напарницу? И действительно ли её, Кэлен, злость была адресована Мэйсон? Уже на стоянке перед управлением, паркуя машину, она все же призналась самой себе – нет, на себя она злилась, на себя. На свое тело — кто бы мог подумать, что оно такое ненасытное? — за то, что оно, тело, реагирует на Мэйсон. И вся она, Кэлен Амнелл, реагирует на Мэйсон. Хочет её, черт побери! И не нужно больше себя обманывать: да, у Мэйсон губы Кары, глаза Кары, руки, голос… Но сегодня утром в машине Кэлен хотела не только эти губы и руки, нет, она хотела именно Мэйсон. И злилась на себя. За эту слабость — правда, что ли, пусть Мэйсон поучит её управлять эмоциями? И за то, что предает Кару. За то, что не может разобраться сама в себе… Так, в этих вот не самых легких мыслях, в не самых простых чувствах, Кэлен и прошла контроль на входе, поднялась в лифте, добралась до своего стола. Совершенно не обращая внимания на топавшую следом — все это время — и тоже молчавшую Мэйсон. Наверно, со стороны они выглядели, как повздорившая семейная пара со стажем, да…

Уже за столом пришло вдруг спасительное: да не хочет Кэлен никакую Мэйсон, что за бред? Она, Кэлен, просто и правда катастрофически мало времени проводит с Карой. Ей не хватает этих нескольких часов, не хватает! И Кэлен знает, что с этим делать. Главное, дотерпеть до ночи. И обсудить — сначала обсудить, потом уже все остальное! — с Карой. Да. Кэлен вздохнула: стало легче. Всегда становится легко, когда решение принято, не так ли?

Она даже улыбнулась, правда, улыбка погасла, стоило ей открыть отчет судмедэксперта, — Никки молодец, постаралась, поторопилась, и даже прислала с курьером еще до начала рабочего дня.

Увы, сегодняшнее утро не добавило ясности во вчерашнее дело. Отчет О’Коннор — тщательный, детальный, как всегда! — к сожалению, не содержал ничего, что могло бы пролить свет на личность жертвы или преступника. Девочку изнасиловали, — но ублюдок пользовался презервативом, задушили, — но он был в перчатках… К тому же, после смерти убийца тщательно протер тело девочки спиртосодержащим средством, в лаборатории еще выясняли, каким именно, расчесал ей волосы, вычистил все из-под ногтей… То ли выродок был знаком с криминалистикой, то ли сериалов насмотрелся, но следы уничтожил качественно. А значит — готовился, планировал. Скрупулезно, основательно. Организованный, гад. Умный, расчетливый. И, вполне возможно, это не первое его подобное преступление. Впрочем, все это, с другой стороны, позволяет предположить, что ублюдок следил за девочкой, наверняка изучал её окружение, привычки. Значит, есть надежда — слабенькая, но все же, — что кто-то да видел его, кто-то да обратил внимание…

Кэлен вздохнула. Еще бы установить личность маленькой жертвы. В этом смысле, пожалуй, единственный полезный вывод, который сделала О’Коннор, — ребенок был домашний. И, скорее всего, из приличной семьи. При жизни о девочке заботились, она хорошо питалась, её не били.

И потому тем более странно, что вот уже второй день её никто не искал — заявления о пропаже не было ни в городской, ни в окружной, ни в базе штата. Прогнали даже по федеральной базе — тщетно. Никто, совсем никто не разыскивал этого ребенка. А это — Кэлен не хотела об этом думать, ибо такие ситуации она особенно ненавидела, всем сердцем, — могло означать, что к насилию над девочкой и убийству причастен кто-то из её родных. Потому и не ищут, что знают — уже не нужно…

Закончив с чтением отчетов и получив у экспертов фотографию девочки, Кэлен отправилась объезжать ближайшие к месту преступления школы: возможно, малышка училась в одной из них, и кто-то её узнает. Поехала одна, ибо Мэйсон — вот нахалка же, ну! — отмахнулась, буркнув что-то про «свои методы», и осталась сидеть за компьютером.

Увы, чуда не случилось. Кэлен напрасно потратила полдня — даже больше, немного больше, — но так ничего и не выяснила. Ни в одной из школ в округе девочку не узнали. Либо она жила и училась в другом районе города, совсем не там, где обнаружили тело, либо она вообще приезжая. И в том, и в другом случае, дело затянется, усложнится, потому как ко всему прочему добавится тягомотная межведомственная бюрократия со всеми вытекающими… Так что в управление Кэлен вернулась уставшая, раздраженная, голодная к тому же. Сразу, не скинув куртку, пошла на маленькую импровизированную кухоньку, что сотрудники втихаря оборудовали, приспособив под это пустующую кладовку. Только поставила кружку в кофеварку, как за спиной раздалось:

— Амнелл, привет.

Она закрыла глаза, мысленно чертыхнулась — сейчас ей хотелось покоя, тишины, хоть несколько минут! Взмолилась богу о терпении, медленно повернулась:

— Привет, Флинн.

— Привет, — повторил, широко улыбаясь, детектив Финн Флинстон, которого, впрочем, в отделе все давным-давно называли просто Флинном. — Тут ребята интересуются, твоя новая напарница будет вливаться в коллектив? Ну, ты понимаешь, вечеринка-прописка.