Осколки (СИ)

— Стив, мы знаем, что это не ты. Но пока не знаем, кто. Ты очень поможешь, если точно вспомнишь, что говорила девочка, и что ты сказал ей.

— Я же… — он вздохнул, нахмурился, стиснул челюсти так, что вспухли, обозначились желваки. — Я же все рассказал. Она попросила Селену Кинг, стюардессу. Я спросил, к какому борту приписана, девочка назвала номер. Я ответил, что самолет уже в воздухе. Девочка, кажется, всхлипнула и спросила: «Что же делать? Бабушка не дышит…». И я… — он вдруг закрыл глаза, дернул кадыком. — Я ей сказал: «Позвони доктору».

— Доктору? — Мэйсон чуть подалась к нему. — Ты уверен, Стив? На допросе ты говорил, что посоветовал ей набрать девять-один-один.

— Нет. Я точно сказал — доктору. На допросе я… просто разволновался, запутался. Я точно сказал, чтобы позвонила доктору…

— Почему ты так сказал, Стив? Это как-то связано с твоей дочерью?

Он вздрогнул, распахнул глаза:

— Откуда вы…

— Свои источники. Нет, можешь не отвечать, если не хочешь. Просто… вдруг мы сможем помочь? Похоже, звонок Оливии выбил тебя из равновесия настолько, что ты рискнул уехать с работы, нарушив все правила, чтобы встретиться с твоим попечителем из «Анонимных наркоманов».

— Да… да, вы правы, детектив, — Редклифф опустил голову. Затем похлопал себя по карманам, достал сигареты, зажигалку: — Не против, если я? – и, дождавшись разрешающих кивков, закурил, жадно затягиваясь. — У меня есть… была дочь. Она не моя официально, потому что я не успел жениться на её матери, признать отцовство… Мы с ней, с Сарой, с матерью моей девочки, когда познакомились, она уже курила травку… но я, по дурости, считал, что это ерунда, баловство. Я же сам... Потом родилась Салли. Сара при мне не употребляла, но я ведь редко бывал у них, я же в армии тогда служил, так то на базе, то на учениях… А пока меня не было, она, Сара,… по нарастающей. Я сначала своими силами боролся… а потом и сам подсел. Снова подсел. Я ведь в Ираке был, почти три года… ну, это еще до встречи с Сарой. Вернулся оттуда уже наркошей. Завязал. А вот с ней пять лет назад развязался… А когда Салли три года было, случилось… Однажды мы с Сарой были оба под кайфом, случился пожар. Спастись успели, но Салли надышалась дымом, чуть не погибла. И врачи потом сказали, мозг у нее пострадал. После этого она начала отставать в развитии. Я тогда испугался, снова пошел на реабилитацию. Потом в “Анонимные наркоманы”. И Сару уговорил. Только вот я завязал, а она – нет. При мне держалась, но стоило мне на базу уехать — я еще не уволился тогда из армии — срывалась. А два года назад… — он затушил о подошву окурок, покрутил головой — видимо, в поисках урны, вздохнул, сунул в карман. Тут же закурил новую сигарету: — Я на базе, дежурный зовет меня к телефону, срочно, среди ночи — только в экстренных случаях это разрешено. Я бегу, трубку беру, там Салли, кричит: «Папа, папа, мама не дышит, что делать?». А у меня и у Сары на тот момент был один попечитель, врач по профессии, ну и звали мы его не по имени, а просто — Доктор. Вот я Салли и говорю: «Звони доктору!». Она уже большая тогда была, семь лет, все понимала, знала, где телефон записан. Вот я ей — звони доктору, а сам — к начальству, отпрашиваться. Меня не отпускают, я в самоволку. Но пока то да се, пока с базы до города добрался… Сара умерла уже. Передоз. В доме уже полиция: Доктор скорую вызвал, а те — копов, ибо врачи же приехали уже на труп. А девочку мою забрала соцзащита. Я ведь так и не успел оформить отцовство, — он снова задергал кадыком. — Так что её передали в приемную семью…

— Мне очень жаль, Стив, — Мэйсон положила руку ему на предплечье, сжала. — Значит, когда позвонила Оливия…

— Да… я будто туда провалился, как будто снова там оказался. Слышу: “Что делать? Не дышит?”... будто Салли. Сказал девочке: «Звони доктору» и пошел на парковку. Сел в машину, поехал… опомнился уже возле нашего с Сарой бывшего дома. Растерялся. Не знал, что делать… Позвонил своему попечителю, он пригласил к себе. Я поехал к нему, мы поговорили, потом вернулся сюда… А вчера, когда вы за мной приехали, когда я узнал… да я сам себя обвинил! Ведь если бы меня не выбило, если бы я девочку расспросил, вызвал спасателей… она была бы жива, — Редклифф зажмурился, весь напрягся. Сейчас Кэлен было безумно жаль его. Но — и злилась она на него так же безумно. Потому что он прав: если бы он вызвал спасателей, маленькая Оливия была бы, скорее всего, жива. И Кэлен настолько разрывало от этих противоречивых чувств, что она ничего, совсем ничего не могла сказать. Просто стояла и смотрела. Зато Мэйсон — Мэйсон могла. И сказала, тихо, зло:

— Мы этого не знаем, Редклифф. И никогда уже не узнаем. Может, твоя реакция на её звонок уже ничего не изменила. А ты сходи к мозгоправу, иначе закопаешь ведь себя. Кстати, почему ты сразу не сказал, что у тебя есть алиби на время изнасилования и убийства Оливии?