Осколки (СИ)

Недовольно фыркнув, я все же вытерла рот и руки свисающим со стола полотенцем, а потом, едва держась на ногах от веса набитого живота, добралась до кровати и стала одеваться.

- Девчонка.

- М?

- Ты это, писать умеешь?

Я кивнула.

- Вот и отлично, - он достал из-за пазухи тщательно сложенный квадратиком кусок желтоватой бумаги и небольшую черную ручку с колпачком. – Садись, сегодня однозначно твой день!

- Почему это?

Йен вздохнул. На секунду мне показалось, что он не знает, что сказать, но потом проводник, покусывая нижнюю губу, все же ответил:

- Обычно это делают после хотя бы полугода обучения, но мы с тобой прошли уже через многое, и я думаю, что сегодня именно тот самый день…

- Знаешь, - перебила его я, сдерживаясь от смеха при виде его задумчивого лица, по которому гуляли красные пятна. – Звучит как предложение. Ты, надеюсь, не?..

- Упаси меня Холхост, девчонка! Я еще не совсем обезумел, чтобы жениться в самом расцвете сил. Я говорю, что настала пора нам подкрепить наш договор чем-то более весомым, чем просто слова.

Я накинула куртку.

- Давно пора. Не верю я тебе. А вдруг ты втихаря мою долю себе забираешь?

- Кстати, неплохая идея. Как же я сам не догадался? – воскликнул он, но между делом, усаживая меня за стол. – Итак, готова?

Взяв в руки ручку, я кивнула. Вообще я не помнила, когда в последний раз выводила буквы на бумаге, да еще и ручкой, а не пером, но только мои пальцы сжали гладкую округлую деревяшку, как все в один миг вернулось.

- Начинаем. Пиши. Я, Адам Рейнгольц… Стой, чего ты ржешь?

Я утерла проступившие слезы.

- Адам? Серьезно? Интересно, и почему же ты не называешься настоящим именем?

- Да не Адамм, а Амдам, девчонка! Написала? Я, Адам Рейнгольц, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю... Чего опять случилось, Холхост тебя побери?

Облизнув засохшие губы языком, я отложила ручку и повернулась к нему. Вся радость испарилась - ее будто высосали из воздуха, и взамен снова вернулась беспокойство.

- Что это?

- Завещание, что ж еще-то? – с абсолютно спокойной миной ответил проводник. – Не делай такое кислое лицо, Ольха, у меня в животе вчерашний кефир киснет. Обычное такое завещаньице в одном экземпляре. Была б у тебя за душой хоть копейка, ты бы его тоже писала.

- Зачем? – удивилась я.

- Ты моя помощница, правильно? – я кивнула. – Я твой учитель, верно? – мне снова пришлось кивнуть, хотя смысл его слов пока до меня не доходил. – Если погибнешь ты, со мной ничего плохого не случится. Ну, поплачу немного, да напьюсь – невелика беда. Но вот если судьба опять повернется ко мне задницей, и я, наконец, отправлюсь в мир иной, это будет нечестно.

Я взглянула в его глаза. И снова этот взгляд обреченного, как будто он знал, что скоро ему конец, и неумело пытался это скрыть. Я, конечно, была польщена его заботой, но мне надоело. Его ночные кошмары порядком раздражали, однако такой его вид донимал еще больше.

- Не-а, даже не проси, девчонка, - он усмехнулся. – Знаю я этот взгляд, и мой ответ: нифига я тебе не расскажу! В конце концов, должны же быть свои секреты у уважающего себя проводника? Пиши!

Стиснув зубы, я продолжила писать, едва за ним поспевая.

- Завещаю все свое движимое и недвижимое имущество Ольхе… Как там тебя по фамилии? Ах, ну да, ты ж у нас Ольха Батьковна. Короче, пиши «ученице моей Ольхе», так понятней будет, - я думала, что он закончил, но Йен пару секунд помолчал, и снова вернулся к своему завещанию. - Включая: один дом в Дэне, записанный на мое имя; один дом с амбаром, записанный на имя Генри Ллойда; мастерскую на третьем этаже швейной фабрики «Уберто»; комнату в гостинице «Южный ветер» на третьем квартале Митиса и заброшенную ферму в Дызине.

Я присвистнула.

- А кто-то говорил, что проводник не должен ни к чему привязываться!

- Ни к чему не привязываться, и что-то иметь – разные вещи, - тут же парировал он. – В любом случае, девчонка, будь благодарной. Конечно, это в том случае, если ты не решишься меня за мое добро кокнуть. Кстати, надо как раз указать это в условиях. Знаю я вас… женщины, сначала глазки строите, а потом обдерете до нитки.

Хотела я ляпнуть что-нибудь язвительное в ответ, но воздержалось. Внутреннее чутье мне подсказывало, что говорит он по своему опыту. Неужто у нашего Йена неразделенная любовь? Ха! Разбитое сердце?

- Теперь распишись. Просто чиркни свое имя, этого хватит. Отлично, - он вздохнул. - Ладно, пошли. Спустимся вниз, я как раз позавтра… Хм, уже пообедаю. А там и один уважаемый человек подойдет, чтобы сей документ заверить.

Йен забрал у меня свое завещание, и мы вместе с ним спустились вниз.

К сожалению, этот постоялый двор совсем не напоминал нашу прошлую стоянку. Ну, да, за исключением того, что люди здесь были тоже мертвые – до такой степени, что некоторых даже тошнило на самих себя.

Я боялась, что с моим новым облачением и оружием проводника, которое тот даже не пытался скрывать, нас тут же повяжут, но люди только обеспокоенно косились в нашу сторону и молчали.

Йен внезапно остановился и взял меня за руку, крепко стиснув запястье.