Осколки (СИ)

«Нельзя!», сжав в замок руки и закусив губу, она сосредоточено смотрела в окно.

Неожиданная мысль пронзила её. — Ты продал машину? Или это папина?

— Продал да. Это теперь моя машина.

Иван, с улыбкой посмотрел на неё. — Только заметила?

Алёна ошарашено уставилась на него- Почему?

К своему большому, чёрному монстру, японского происхождения, Иван испытывал, едва ли не любовь. Трепетно ухаживал за ним, мыл, обрабатывал. Наверно, у Алёны было меньше разных кремов и шампуней, чем у его глянцевого монстра.

И он его продал?!

— Решил, что это лишние понты. — Иван грустно рассмеялся. — Вот, его продал и на две машины хватило.

— Это ты мне машину купил, на эти деньги? — Алёна недоверчиво смотрела на него.

— Говорю же, на две машины хватило. И осталось ещё. — он рассмеялся. — Алёна, это всего лишь железо. Да, красивое, да стильное, статусное, дорогое… Но это железо.

Алёна молча смотрела на него.

— Словно другой человек… — вылетело у неё, прежде чем она подумала.

Иван резко обернулся к ней.

— Прости… я просто в шоке. — Алёна виновато вздохнула и снова отвернулась к окну.

— Нет… Алёна. Ты прости. Я вёл себя, как мудак.

Не отрывая взгляда от окна, Алёна кивнула, соглашаясь и принимая извинения.

Оставшийся путь она молча смотрела в окно, не вмешиваясь в разговор дочерей и Ивана.

«Продал…»

Эта мысль билась в её голове, заставляя периодически, удивлённо прокачивать головой.

«Словно другой человек!», снова проскользнула мысль.

За пять лет брака, Алёна поняла, что для него очень значимы вещи.

Премиум класса автомобиль, самый лучший бренд в одежде, дорогой парфюм, элитный алкоголь…

Алёна вздохнула…Даже любовница, и та, элитная.

Красивая Ольга, рождала у Алёны, чувство неполноценности.

Стало грустно… настроение упало.

Обещание

Посещение отца не стали откладывать на утро.

После того, как приехали из аэропорта, Алёна и Иван поехали в больницу.

Сергей Иванович лежал бледный, весь окутанный проводами.

Смотреть на него сейчас, было мучительно. Слыша его тяжёлое, хрипло дыхание, Алёна понимала что он все, уходит.

Она подошла к кровати и тихо села на стул, что стоял рядом.

— Пришла… — хриплый шёпот Сергея Ивановича заставил её вздрогнуть

— Пришла… — прошелестела она в ответ.

— Это хорошо… Ждал. Боялся не успеешь. — надсадный кашель, прервал его.

Алёна испуганно обернулась на Ивана, собираясь позвать врача.

— Нет… никого не надо. Времени мало. — он снова закашлялся. — Столько должен сказать. Выйди, Вань.

Иван, бросив тревожный взгляд на них, вышел, осторожно прикрыв дверь за собой.

Алёна ниже наклонилась к отцу, чтобы он не напрягался.

— Ты ушла от Ваньки, да?

Она испуганно вскинула глаза на него.

— Мать сказала… Молодец. Сильная ты, Алёна. — он тяжело вздохнул. — Я дурак. Ванька дурак. Сам его таким воспитал. — он снова закашлялся. — Он тебя привёл когда, я против был.

Алена, не удержавшись, всхлипнула. «Почему?!», хотелось воскликнуть.

— Да, против. — он виновато отвел глаза. — Ни кола, ни двора… А я ему, каких только девок не подсовывал. С родословной.

— Как собак! — не выдержав, вставила Алена.

Старик хрипло рассмеялся. — Как собак… А он упёрся. Это я, ему постоянно давил. Думал, пусть хоть любовница будет, для статуса. Вот он и завёл…

Он вскинул на неё глаза. В них плескалось раскаяние и боль.

Алёна сжала губы, сдерживая себя. Хотелось кричать, топать ногами, выбежать отсюда, в конце концов. Но нельзя…

Она прикрыла глаза. Сил не было, смотреть на него. Она бы ещё и уши закрыла ладошками, чтобы не слышать, только совсем по детски это.

— Ты, Алёна, можешь не прощать меня. Твоё право. Выслушай только.

Он закрыл глаза и несколько мгновений молчал.

— Гулял я. Директор… — он чуть усмехнулся. — Порядок такой. Раз директор, значит волга с водителем и любовница в шубе.

Алёна сердито поджала губы.

— Не куксись. Я так думал. — он снова ухмыльнулся. — Каждые два года менял. Машину и любовницу. Чтобы не привыкать. Сначала вроде как надо так, потом втянулся. Сейчас смотрю назад и противно мне. От себя противно, от них противно.

Он снова закашлялся. Тяжело отдышавшись, продолжил.

— Нина тоже ушла, когда узнала. Но тогда не принято было так. Уходить. Вернулась. Так и жили…

Он посмотрел на Алёну. — Только знаешь, Алёна, самые счастливые мои годы, это сейчас. Я, спасибо, за каждый день свой прожитый говорил… За каждый день, что Бог подарил мне. За то, что Нина рядом. За то, что вернулась тогда.

Он устало прикрыл глаза.

— Ты не прощай. Это нельзя простить. Но ты дай шанс. Ему. Себе. Детям вашим. Начните с чистого листа.

Алёна плакала. Сжимая руку отца Вани, слушая его хриплый шёпот, плакала.

— Обещай мне подумать. Прошу тебя.

Не в силах ответить, сглатывая слезы, она кивнула.

— Спасибо, дочка. За все спасибо. За девочек спасибо. Я вас не оставлю. Ты не думай…

Снова закашлявшись, он надолго замолчал. Крепко держа Алёну за руку, лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал.

— Настя… вылитая Нинка. Ванька внешностью в мать пошёл. — Он улыбнулся. — А Настя в него. И Нину… не наказывай Нину. Она любит вас. И тебя и девочек.