Осколки снов

– Помойся, а то воняешь, как бомжара! – Охранники втолкнули его внутрь и остались караулить снаружи, а Яр с наслаждением вымылся.

В последний раз он купался в ночном озере вместе с Соней, и при мысли о той ночи он ощутил прилив желания. Скорей бы выбраться отсюда, скорей бы обнять Соню…

А пока он насухо вытерся чистым полотенцем и переоделся в чистый трикотажный костюм, оставленный для него в душевой. Те же серые футболка и штаны. Грязный костюм бросил в корзину для белья, заметив, что в нем уже лежит другой такой же. Похоже, что униформа для пленников была одинаковой. Бритвы ему не оставили, и Яр с досадой поскреб недельную щетину. Последний раз он брился еще в гостях у Федора.

– Побриться бы, – выйдя за дверь, он вопросительно взглянул на охранников.

– Обойдешься, – охранник подтолкнул его в сторону палаты и, доведя до места, захлопнул дверь.

Вечером заглянул для обхода доктор Лазарев, чтобы проверить Эмму и зафиксировать, что никаких изменений нет.

– Это точно, что Эмма прыгнула с крыши с парашютом? – подал голос Яр, когда доктор закончил свои манипуляции.

– Меня там не было, – рассеянно отозвался Лазарев, делая пометки в блокноте. – Но ее нашли во дворе с нераскрытым парашютом, а повреждения соответствуют падению с большой высоты.

– Кто-нибудь был с ней на крыше, когда она прыгнула? – уточнил Яр.

Лазарев на миг удивленно вскинул голову, но сразу же отвел взгляд.

– Почему ты спрашиваешь? – насторожился он.

– Просто интересуюсь. – Яр не стал озвучивать, что Эмма боится высоты. Иначе как бы он объяснил доку разговоры с ней? – Если с ней кто-то был на крыше, может, им стоит ее навестить. Я ведь ей посторонний человек.

– Никого там не было, – буркнул Лазарев. – Иначе Шахов бы их из-под земли достал. Эмма одна поднялась на крышу и прыгнула вниз с парашютом.

По раздраженному виду доктора было ясно, что в случившемся с Эммой он винит ее одну. А вот Яр после разговора с девушкой был уверен, что не все так просто…

Лазарев быстро прошел мимо него к выходу.

– Подождите, – окликнул его Яр. – Вчера ночью сюда приходила женщина. Брюнетка, вся в черном, на руке перстень с рубином.

Лазарев весь подобрался, как будто ничего хорошего от описанной дамы не ждал.

– Что она тут делала? – настороженно спросил он.

– Ничего, – ответил Яр. – Просто говорила всякое…

Он запнулся, не желая озвучивать мрачные предсказания незнакомки. Вдруг Эмма услышит!

– Что? – нервно уточнил доктор.

– Что я напрасно теряю здесь время, – ответил Яр, чтобы не упоминать имя Эммы.

Судя по понурому виду Лазарева, он думал так же. А Яра вдруг обуяла злость. Пусть никто не верит в то, что Эмма очнется, зато он сам верит в это! Однако делиться с доктором мысленными разговорами с Эммой он не стал – пусть это останется их тайной. Вместо этого спросил:

– Кто она? Эта женщина?

Лазарев снова замялся, но потом, видимо, решил, что тайны в этом нет.

– Стелла – супруга Шахова и мачеха Эммы.

Вот как? Такое объяснение Яру в голову не приходило. Мачеха, значит… Как там было в сказке про Белоснежку? Уж не новая ли жена Шахова приложила руку к несчастью, произошедшему с Эммой? Яр вспомнил пронизывающий взгляд Стеллы, ее попытку влезть в его мысли. Могла ли она что-то сделать с парашютом Эммы? Или загипнотизировать девушку, чтобы та забыла раскрыть парашют после прыжка? Если Стелла причастна к несчастному случаю, в ее интересах, чтобы падчерица никогда не очнулась и не смогла поведать, что привело ее на роковую крышу… Ведь Шахов любит дочь и ни за что не простит новой жене покушения на Эмму.

Хлопнула дверь – Лазарев вышел из палаты, оставив Яра наедине с Эммой.

– Какое неприятное слово – мачеха, – донесся до Яра задумчивый голос Эммы. Так близко, словно она стояла рядом. Он с трудом поборол порыв обернуться и остановился в изголовье кровати.

– Какие отношения у тебя были со Стеллой? – Яр не стал произносить свой вопрос вслух, опасаясь, что их могут подслушать.

– Вряд ли мы были подружками, – фыркнул голос Эммы в его голове, в то время как лицо девушки, лежащей перед ним на кровати, оставалось неподвижным.

– Вряд ли? – уточнил Яр.

– Не помню, – в замешательстве отозвалась Эмма, подтвердив его подозрения, и жалобно добавила: – Я даже лица ее не помню.

Если Стелла загипнотизировала падчерицу, чтобы та прыгнула с парашютом, то заодно могла стереть воспоминания об их последней встрече. А воспоминания – штука хрупкая, и гипнотизерша по неосторожности могла совсем вычеркнуть себя из памяти Эммы.

Яр пока не знал, что делать со своими подозрениями. Озвучивать их Шахову, не имея доказательств, рано. Эмме все равно не поможешь, только врага в лице Стеллы обретешь. Но стоит быть настороже – как бы гипнотизерша не решилась довести начатое до конца. Хорошо, что он рядом и присмотрит за Эммой. Но долго это продолжаться не может.

– Ты должна выбираться, Эмма, – мысленно обратился он. – Отец волнуется за тебя. Возвращайся.

Ответом ему была тишина.

Лунатики обо всем без утайки поведали Федору. О том, как пришли в лабораторию за Викой, а она предала их и вручила камень Полозову.