Осколки старого мира (СИ)

— Знаешь, возможно, ты прав. Ты ведь у нас герой, верно? Будешь терпеть боль, пока не сдохнешь?

Он усмехнулся.

— Но любой ли боли это касается? Быть может, герои хорошо терпят только СВОЮ боль?

Колдун обернулся к Лане.

— Разоблачайте её.

Солдаты с готовностью бросились выполнять приказ. Они не возились с застёжками; напротив, они действовали быстро, грубо и жёстко. Один разорвал на ней блузу и колет, другой — штаны для верховой езды. Не пощадили даже нижнее белье. И даже прикрыться руками Лана не могла, поскольку за руки ее и удерживали.

А халиф этим не ограничился. Неспешно подойдя к чародейке, он протянул руку и ухватился за ее грудь! Лана почувствовала стыд и отвращение, когда он нагло ощупывал ее, теребил ее сосок, а потом стал спускаться ниже.

— Надо же, совершенно сухая, — провозгласил он, дойдя до самого сокровенного, — Ну, тебе же хуже будет.

Это явно было сказано намеренно, чтобы сильнее напугать их. Какое-то время колдун продолжал трогать её в неподобающих местах, а затем неохотно отнял руку.

— Роскошная девка. Жаль, не я первым опробую эту красоту. На стол ее.

Кожу болезненно саднило, когда Иоланту растянули звездой на неструганных досках и стали привязывать. Поняв, что с ней собираются сделать, она рванулась, но путы держали крепко.

— Вот так, — сказал Мустафа, — А теперь, сын шакала, я объясню тебе правила. Сейчас мои люди будут наслаждаться этой добычей. Один заканчивает, следующий начинает. И так по кругу, пока ты не скажешь координаты.

— Не трогайте её! — крикнул Амброус.

— Ты знаешь, что нужно для этого.

В пыточную вошли ещё трое солдат с замотанными тканью лицами. Один из них начал что-то на своем языке говорить халифу. Новости, похоже, были не из приятных. Халиф ответил резко и агрессивно; солдат втянул голову в плечи и стал говорить ещё что-то, будто оправдываясь. Тогда халиф указал на Лану, отдал какую-то команду и стремительным шагом вышел за дверь.

Увы, едва ли эта команда была «освободите ее». Один из солдат подошёл к столу, на ходу спуская широкие штаны. Не сказать чтобы Лана в первый раз в жизни видела мужской член; но только сейчас она в полной мере ощутила, насколько отличаются друг от друга мужчина, с которым остаёшься наедине по взаимному интересу, и насильник, пытающийся взять желаемое принуждением.

Лана закрыла глаза, пытаясь представить что-то не такое ужасное. Отстраниться, убедить себя, что это происходит не с ней.

И тут один из новоприбывших — не тот, что докладывал халифу — подал голос. В отличие от товарища, он говорил на языке Дозакатных — том же, ради перевода с которого Иоланта, кажется, целую вечность назад обратилась к Килиану. Впрочем, этого языка чародейка точно так же не поняла. Зато насильник, кажется, замешкался и что-то ответил гневно-удивленным тоном. Новоприбывший сказал что-то ещё, упрямо не желая переходить на язык Черного Континента. Затем заговорили и остальные. Точнее, даже загомонили. В их голосах послышались спорящие нотки.

Приоткрыв глаза, Лана обнаружила, что они пытаются выстроиться в очередь, отталкивая друг друга и споря из-за каждого места.

«Да они же делят меня, как вещь!» — с ненавистью подумала Лана. Да. Она не была для них человеком. Вещью она для них была. Дыркой для самоудовлетворения.

— Стойте! — крикнул, на что-то решившись, Амброус, — Координаты Гмундн: четыре — семь — пять — пять — ноль — пять — один — три — четыре — семь — пять — восемь. Я сказал! Ну же!

Впустую. Солдаты были слишком разгорячены, чтобы прислушаться к нему. И вот, первый, — тот самый, уже успевший спустить штаны, — снова подступил к своей жертве. Лана закрыла глаза…

…и услышала странный звук. Свист рассекаемого воздуха, как от дюжины брошенных ножей, сменившийся затем звоном сталкивающихся клинков и криками боли. А затем все стихло, и Лана почувствовала, как одна из стягивавших ее руки веревок ослабевает.

Открыв глаза, она увидела, что ситуация в пыточной серьезно изменилась. Из тринадцати солдат в строю остались трое. Кажется, те самые, что пришли к халифу с новостями. Один из них в данный момент отвязывал ее от стола. Другой подходил к маркизу. Третий добивал раненых. Основным оружием, похоже, послужили инструменты палача. Что-то запустило их прицельно по солдатам, минуя только этих троих. В частности, у насильника какой-то зазубренный нож торчал прямо из головки члена. Тех же, кому посчастливилось увернуться, в считанные секунды зарубили саблями.

— Ты не пострадала? — осведомился тот солдат, что отвязывал ее, — Они… ничего не успели сделать?

И на этот раз, когда он заговорил по-иллирийски, а не на языке Дозакатных, Лана узнала его голос.

— Кили?! — радостно воскликнула она, — Это правда ты?!

— Нет времени, — жёстко сказал тот, что освобождал маркиза, — Нам нужно уходить, пока не вернулся халиф!

— Лана, ты в состоянии идти?